+1

№175

Мигдаль Times №175

ЯКОВ БЕЛЬСКИЙ И ЕГО ВРЕМЯ

Алена ЯВОРСКАЯ

В среде беспартийных художников и литераторов растворяется так, что не проявляет лица коммуниста, не проявляет партийного такта, общественные нагрузки выполняет с большой неохотой.

«Легкомысленный и поверхностный человек» в 1920-21 гг. был чекистом. Именно он спас от расстрела Валентина Катаева. Без Бельского не было бы ни «Белеет парус одинокий», ни «Алмазного венца», ни «Уже написан Вертер».

Катаев о спасителе помнил – и в тридцатые годы, и в семидесятые. Павел, сын писателя, рассказывал со слов отца: «Его узнаёт один из чекистов (фамилия известна), завсегдатай поэтических вечеров, в которых в числе прочих одесских знаменитостей (их имена также хорошо известны) всегда участвовал молодой и революционно настроенный поэт Валентин Катаев.

Книга Павла Катаева вышла в начале ХХІ века. А имя Бельского было напрочь забыто с тридцатых годов века предыдущего. Да, была легенда в Одессе о каком-то чекисте, который спас Катаева. Но кто он и куда исчез – оставалось тайной.

Эдуард Багрицкий, Валентин Катаев, Яков Бельский

(0)

В 1979 г. Валентин Катаев подарил Одесскому литературному музею фотографию – на ней трое друзей, на обороте сделал надпись: «Слева направо Багрицкий, Катаев, Яша Бельский. Какой год – не помню. Это может быть и 25, и 26, а может, даже 31 (хотя вряд ли)». Фотография известная, не раз публиковалась, но каждый раз никому не известного Бельского отрезали от классиков.

Следы этого загадочного человека искали и Сергей Зенонович Лущик, и Александр Розен­бойм. Но тогда архивы ЧК были накрепко закрыты. И восстановить биографию художника, писателя и, в последнюю очередь, чекиста смогли лишь в ХХІ веке Оксана Киянская и Давид Фельдман.

В 1935-м, после смерти Эдуарда Багрицкого, друга и наставника, Марк Тарловский пишет стихотворные мемуары «Весёлый странник» и прозаические примечания к ним. В его перечне «юго-западной плеяды, ста звёзд, сочтённых книжными людьми», – рядом Багрицкий и Бельский. Но и эта поэма увидела свет в начале ХХІ века. А отдельные упоминания о Бельском, появлявшиеся на страницах советских журналов с начала 1970-х, в основном были связаны с Багрицким или журналистской работой.

Яков Биленкин – подлинная фамилия Бельского – родился в Одессе в 1897 г., в семье агента страхового общества. Жила семья на улице Базарной, в середине. А в начале этой же улицы жили братья Катаевы, а немного дальше, на углу Ремесленной, жил Эдуард (ещё не Багрицкий, а Дзюбин). Так символично чуть ли не с рождения переплелись их судьбы.

У Бельского были ещё два старших брата и сестра. В автобиографии он сообщал, что в 1905 г. отец сошёл с ума и вскоре умер. Кормильцем семьи стал старший брат Марк. В рассказе «Американское наследство» Бельский писал: «Мы были самыми бедными в этом бедном доме на Базарной улице. У нас не было отца. Старший брат, студент, был репетитором и целый день бегал по урокам. Он должен был содержать семью и потому никогда не мог ходить на Ланжерон, к морю. Я его очень жалел. Иногда по утрам мать советовалась шёпотом со старшей сестрой. По их озабоченным лицам я определял, что денег в доме нет».

В 1911 г. мальчик поступает в Художественное училище Общества изящных искусств на архитектурное отделение. Причём сразу на второй курс!

В 1917-м Якова мобилизовали, он был солдатом на Румынском фронте (там же воевал и Катаев). В том же 1917-м бежал из армии, распропагандированный большевиками. Какое-то время был в Красной гвардии, потом уезжал из Одессы, вернулся в конце 1918-го.

В анкете Бельский писал, что в 1918 г. недолго учился в Академии (так стали называть Ху­до­жественное училище), и как первый ученик, был освобождён от платы за обучение. Как художник работал в 1919 г. в Агитпропе, а с февраля 1920‑го – в ЧК на должности разведчика. В 1922‑м ушел из ЧК. Журналист Мацкин, друживший с Бельским, вспоминал его слова, что он «не был создан для чекистской работы, его раздражали постоянные тайны, не по нутру была охота на людей, даже когда они этого заслуживали».

И Бельский занялся журналистикой. Он стал главным редактором газеты «Красный Ни­ко­лаев» – редактором, художником, фельетонистом. Об этом времени и о приезде Багрицкого в Николаев он написал живые, тёплые воспоминания. И поразительно, что темой многих его фельетонов становятся несправедливо обиженные люди. В это же время он замахивается на роман о гражданской войне «В пламени борьбы», первые страницы которого рассказывают об Одессе. Роман был авантюрным, печатался в каждом номере и очень поспособствовал успеху газеты.

В 1925 г. он пишет поразительный рассказ «Почтовым в Москву»: проводник рассказывает, как за критику кооперации его арестовали, требовали признать участие в контрреволюционной организации и угрожали расстрелом в гараже. Для рассказчика всё заканчивается относительно благополучно: его отпускают.

«Наверху опять спрашивали: откроешь организацию?

Бельский переехал в Харьков, работал вначале в журнале «Пролетарий». Удивительно, но в журнале с таким соответствующим времени названием он писал о совершенно непролетарской «французской борьбе». Писал насмешливо и с большим знанием дела.

«Организуется чемпионат очень просто. В большом городе нужны все сорта борцов. Подбирается один старый толстяк, несколько “иностранцев” и “цветных”, один красавец (для “дам”), местный силач (теперь обычно из рабочих, а раньше из студентов или адвокатов), пара техников – и все. Если город по преимуществу населён евреями, к этому прибавляется еврейский чемпион, уходящий неуязвимым из схваток… Если нет под рукой еврейского борца, его с успехом заменяет представитель славянской нации, а есть и такие, которые успели побывать во всех шкурах».

Яков Бельский. Автошарж (1927)

(0)

Руководил он сатирическим журналом «Гаврило», его карикатуры появлялись на страницах газеты «Коммунист», работал и в «Червоном перце». В то время он был одним из ведущих карикатуристов Украины. И по-прежнему помогал: друг Бельского Мацкин вспоминал, как он заступился за арестованных студентов, которых обвинили в украинском национализме.

Как и всех одесских писателей, его тянет в Москву. Он перебирается туда в 1930 году. И работает в журнале с очень одесским названием – ведь первый «Крокодил» выходил в Одессе ещё в 1911 году! И авторы нового «Крокодила» – Ка­таев, Ильф и Петров, Олеша. Ильф упоминает о нём в записных книжках, встретив похожего в Риме: «мужественный носач, вроде Яши Б.».

Бельский в основном пишет фельетоны, рисунки появляются редко. И вновь в защиту несправедливо обвинённых: инженера, которого обвиняют во вредительстве, женщины-зоотехника, которой инкриминируют дворянское происхождение.

Остап Вишня. Дружеский шарж (1927)

(0)

«Крокодил» был весёлым журналом – на карикатуре «Крокодильский корабль» нашлось место всем сотрудникам. Бельский, тогда заместитель главного редактора, – один из тех, кто «работает у рулевого колеса».

Но органы, в которых он работал, бдят. И многие журналисты с ними сотрудничают – добровольно или по принуждению. Такие доброхоты и писали доносы на Бельского, утверждая, что он был «и автором, и разносителем антисоветских анекдотов как в редакциях, где он работает, так и вне их… В редакции “Крокодила” дело доходило до того, что беспартийные сотрудники делали замечания Бельскому по поводу его анекдотов, прося его замолчать. Не раз на той же почве у Бельского были неприятности с собеседниками в литературных клубах-ресторанах, когда он громко начинал свои антисоветские остроты», – писал один из стукачей.

С 1934 года Бельский работал в газете «Вечерняя Москва», несколько его рассказов опубликовал журнал «30 дней», в том числе и замечательные рассказы «Приказ императора» и «Решительная до результата». Второй рассказ – о столь любимой Бельским французской борьбе.

Он находит утешение в прошлом – настоящее неприглядно.

Из справки 4 отдела НКВД о Бельском: «Отмечались случаи распространения Бельским непроверенных, а иногда явно неверных политических слухов. Много рассказывал Бельский среди беспартийных сотрудников журнала о работе ОГПУ, допустив однажды инсценировку допроса для потехи сотрудников редакции».

Но вызывали его и не на потешные допросы. В весёлой и шумной компании Михаил Глушков прочитал эпиграмму другого Михаила, Вольпина:

Рукой всесильного сатрапа
Не стало РАППа.
Не радуйтесь! Хоть умер РАПП,
Но жив сатрап.

Естественно, чтеца и автора арестовали, а слушателей вызвали в известное учреждение.

Из показаний Якова Бельского:

«Вопрос: Может быть, вы теперь вспомните и контрреволюционную эпиграмму, которую прочёл Глушков во время этого разговора?

Бельский, единственный, отвечал уклончиво. Остальные признавались и каялись.

В 1936 г. уже были арестованы друзья и сотрудники журналов, где работал Бельский: и Остап Вишня, и Владимир Нарбут. В октябре 1936-го он увольняется (или его увольняют) из «Вечерней Москвы», замыкается, перестаёт общаться с друзьями. Но один из друзей сообщает, что Бельский ведёт разговоры о массовых арестах и расстрелах – осторожности Яков так и не научился.

Фотография из следственного дела 1937 г.

(0)

При случайной встрече с харьковским приятелем Мацкиным в начале лета 1937 года Бельский сказал: «Тебе хорошо! Ты беспартийный и в Чека не служил. А я сплю и вижу, как ко мне подходят два оперативника в козловых сапогах и говорят: “Ну, Бельский, пойдём с нами”».
Два оперативника пришли за Бельским 26 июля. Допросили его лишь раз, обвинили в «совершении террористических актов», «участии в контрреволюционной организации» и участии «в подготовке террористического акта против тов. Сталина». 5 ноября на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда он был приговорён к расстрелу.

Человек, который многих спас от расстрела, был расстрелян ночью 5 ноября 1937 года. Прах его захоронен в общей могиле на Донском кладбище.

Яков Моисеевич Бельский был реабилитирован 20 июня 1990 года.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста