№118

Мигдаль Times №118

Вырастить «умный сад»

Инна Найдис

Эйнат и Мири утверждают, что именно отсутствие дисциплины – главная проблема израильской школы. Они предлагают издать единый для всех школ свод правил, за соблюдением которого будут неукоснительно следить все, от школьной уборщицы до министра.

Это выдержки из статьи Е. Левина, в которой он высказывает и свое мнение по этому поводу. Он учился в московской школе №175 и утверждает, что там не было дисциплины как таковой: посещаемость была свободной, отношения с учителями панибратские, ни о каких оценках за поведение никто не думал. Учились при этом школьники хорошо и практически все потом поступили в институты. Но, как отмечает автор статьи, «это была не просто школа, а спецшкола: поступить туда можно было только после экзаменов, и, соответственно, все, кто поступил, умели и хотели учиться».

Как считает Е. Левин, если бы израильская система образования была построена по тому же принципу – то есть была бы дифференцированной, организованной в соответствии со способностями и интересами учеников, – то не было бы и необходимости в драконовских дисциплинарных мерах. «Те, кто может и хочет, учились бы в свое удовольствие, те, кто не может или не хочет, ограничивались бы изучением букв и четырех правил арифметики и спокойно бы играли себе в футбол, не мешая другим. Но поскольку это невозможно и образование остается равным и всеобщим, тут, боюсь, без палки и кондуита действительно не обойтись» (booknik.ru).

А вот еще одна цитата: «Если четырехлетний ученик, срываясь с места по направлению к туалету, на бегу бросает: "Подождите, ничего без меня не делайте!" – и потом спешит вернуться на место – я знаю: урок удался», – пишет Татьяна Фаерович в статье «Зачем русский язык в Израиле?» на сайте со странным названием ИГУМ.

Сколько уже писано (и в этом журнале тоже) о том, чтобы не лишать детей детства, не усаживать их за учебу в раннем возрасте. А они все равно этим занимаются! «Они» – это ИГУМ, Ассоциации учителей-репатриантов. Причем пришли они к этому «сверху» – от старших учеников к младшим.

На гребне «большой алии» в начале 90-х многие учителя, независимо друг от друга, создавали по всей стране учебные центры для помощи детям-репатриантам. Одновременно с этим создавалась и Ассоциация учителей-репатриантов. В феврале 1992-го новая организация была официально зарегистрирована. Начали работать первые образовательные центры, сформировалась сеть дополнительного образования.

«В начале работы Ассоциации ее основным продуктом были "уроки помощи" для испытывающих затруднения в школе подростков. "Учебная абсорбция" давалась тяжело, и наша работа заключалась, прежде всего, в немедленной помощи и в заполнении пробелов в знаниях. В дальнейшем, когда интеграция в школах стала более глубокой, надобность в таких услугах практически отпала. У родителей (но не у детей) появилась потребность в углубленном и дополнительном образовании… Весь этот процесс сопровождался постоянным снижением возраста наших учеников».

Учебные центры активно развивались. В их структуру стали входить художественные школы, выездные летние лагеря. А затем по стране стали открываться детские сады – учителя ИГУМа чутко уловили острую необходимость в этом, социальный запрос.

Эта сеть детских садов получила название «Умный садик».

Две главные особенности отличают этот садик: двуязычная система (русский и иврит) обучения и методика преподавания. Под руководством Ольги Альтшуль группа воспитателей-методистов создала программу «Вершины» – программу развивающего обучения для детей дошкольного возраста по теории Льва Выготского.

Излагая историю ИГУМа­, я все время не могла удержаться от четких ассоциаций. В феврале этого года, так же, как ИГУМ, наш центр «Мигдаль» отпраздновал свое 20-летие. Так же, как ИГУМ, мы начинали с образовательного центра, в котором в неформальной форме преподавались культура, история и традиции нашего народа. Потом – лагеря, художественная школа, творческие коллективы, программа для дошкольников, центр раннего развития… Круг «замкнулся» на Ольге Альтшуль.

«…В далеком украинском городе Запорожье жила-была шестиклассница Оля… На пионерском сборе ее увидел мальчик Боб. И влюбился с первого взгляда. Так они и по­дружились к радости родителей, тоже ставших друзьями. …

Мало ли бывает школьных романов, эка невидаль, скажет кто-то. Но вот именно, что тут мы имеем редкий пример: родители ничего не запрещали, а радостно восприняли эту любовь. И не были против решения своих детей, которые собрались вместе в Одессу, чтобы поступить там в университет. Боб и Оля поженились на втором курсе, родили сыновей…

Боб стал физиком. Оля окончила исторический факультет. Она увлеклась историей искусств, работала в знаменитом Художественном училище имени Грекова, потом стала там заместителем директора. (Этот опыт ей пригодился в Израиле, на посту директора Школы искусств в Иерусалиме.) Боб преуспевал в университете. Они жили друг для друга, дети росли, а тем временем в Одессе – как и по всей стране – начинались большие перемены… Перестройка.

Семья была ассимилированной, но еврейство свое не скрывали. Воспитывали детей в духе того, что мы – евреи, чем и гордимся… От старшего поколения знали, что бывают еврейские праздники, но в основном эти знания были кулинарными...

Но однажды их старший сын Боря признался, что ходит в синагогу, и ему это интересно.

– Что тебе там интересно? – спросил отец.

– Все. Мне хочется знать нашу еврейскую историю, и нравится изучать Тору и иврит. И я выбрал себе новое имя – еврейское. Теперь зовите меня Ашер.

"Ну ладно, – подумали родители. Ашер – так Ашер". Дедушку ведь звали Ушер-Борух… Все же ребенок тянется к знаниям. Пусть эти премудрости не совсем понятны, старомодные какие-то. Но ведь вежливый мальчик, уважает родителей, не связался с какой-нибудь дурной компанией. Не курит. Стал носить галстуки и шляпу! Не хочет есть в доме? Говорит, некошерное?.. Что ж, Оля не настаивала, а просто поинтересовалась, что именно надо готовить, чтобы он кушал дома. И как-то спокойно начала потихоньку осваивать кошерные рецепты – ей было интересно.

Ашер ходил на уроки к молодому раввину одесской синагоги, которого звали Шая Гиссер. Потихоньку там набралось столько детей, что образовалась иешива – первая после установления советской власти в Одессе. В один из дней после Песаха Ашер передал родителям приглашение от раввина:

– Ребе Шая приглашает вас завтра на встречу субботы.

– Нас? – удивился Боб.

– Всех родителей.

И тут Оля задала сыну три вопроса:

– Что такого особенного в этой субботе, что ее надо как-то встречать? Если встречаем субботу – то почему надо это делать в пятницу? И самое главное: что туда надеть, в синагогу?

Истинно женский и очень "Олечкин" вопрос: чтобы появиться в новом месте – следует соответственно выглядеть. Оля всегда одевалась красиво и стильно, у нее был удивительный вкус. Но вопрос "Что надеть в синагогу?" – еще и характеризует Олю как очень деликатного человека. Ведь сколько мам являлись в синагогу в мини-юбках, брючках в обтяжку и т.д. – им даже в голову не пришло задаться таким вопросом.

Рав Гиссер поначалу держался сурово. Он попросту опасался, что родители начнут отговаривать детей от занятий. Оля тоже была настороженной и задавала раву ехидные вопросы. Боб и вовсе растерялся, все ему было внове. Но он почувствовал необъяснимое желание надеть шляпу, да и сесть рядом с сыном на скамью в синагоге. Научиться читать эти странные буквы в старинных книгах, которые его Ашер уже вовсю читал.

Положение спасла юная ребецн в изящном длинном платье – жена рава Гиссера. Она подошла к Оле и сказала:

– У вас такой замечательный мальчик! Мы его так полюбили. Он умница и очень талантливый.

Сердце Оли дрогнуло – и она улыбнулась. И рав Гиссер увидел изменившийся Олин взгляд, и уже совсем по-дружески предложил:

– Приходите, у нас по вечерам бывают уроки и для взрослых.

…Они учились у Гиссера до 1992 года, вплоть до своего отъезда в Израиль. Они остались друзьями навсегда и даже поселились недалеко от Гиссеров».

Эта идиллическая картина – из статьи Мириам Гуровой «Йохевед, жена Матитьягу». Мириам с самого начала признается, что сознательно выбрала жанр «идиллии», потому что семья Ольги и Владимира Альтшуль именно была тем редкостным случаем семейного согласия и гармонии. Имена «Йохевед» и «Ма­ти­тьягу» Альтшули выбрали, когда стали под хупу.

Мириам дописала свою статью в выбранном стиле, только жизнь внесла в нее свои коррективы: 24 мая прошлого года Ольга Альт­шуль погибла в автокатастрофе. «Идиллия – это литература. А в жизни идиллий не бывает – хотя бы потому, что мы не бессмертные эллинские "божества". Не буколические пастушки. И не сказочные персонажи. Мы – живые участники драмы, остросюжетного сериала под названием "Жизнь". Каждый из нас играет свою роль лишь в одной-единственной серии», – заканчивает статью Мириам Гурова.

Та «единственная серия», в которой сыграла свою роль Ольга, дала продолжение длинному счастливому сериалу. Ашер Альт­шуль возглавляет большую общину русско­язычных евреев в Бруклине. Сыновья подарили Альтшулям пятерых внуков. А по всей стране Израиля подрастают дети, воспитанные в «умных садиках».

Может, именно учителям и выпускникам ИГУМа ­ удастся решить такую сложную проблему кризиса израильской школы.

Вы не можете удалить эту картинку

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста