+50

Одесса
День памяти

Михаил Рашковецкий, директор Музея истории евреев Одессы

Убивали и раньше… Убивали и больше. Но как-то все списывалось на дикость, недостаток просвещения, цивилизованности. Россия, Турция - отсталые окраины европейской цивилизации. А тут – сердце Европы. И – «окончательное решение еврейского вопроса» с применением всех достижений производства, включая проблемы психологической реабилитации персонала… Термин «история после Холокоста» обозначил наивность деятелей культуры, верящих в «прогресс», пусть медленное, но поступательное возвышение уровня гуманности, параллельно росту уровня знаний, условий быта и прочих благ.

В Одессе порядка и методичности было гораздо меньше.
Заняли. Объявили об обязательной регистрации (за уклонение – расстрел). А регистрировать было кого. И это несмотря на то, что около 100 тысяч одесских евреев успели покинуть город или в качестве мобилизованных военнослужащих, или в качестве эвакуированного гражданского населения. Многие из них тоже погибли, но «обычной» для военного времени смертью: на поле боя, от болезней, голода, бомбежек. Оставшиеся были обречены на «всесожжение». Так переводится с греческого слово «Холокост». По подсчетам историка С. Борового на момент оккупации в Одессе осталось «не менее 120 тысяч евреев. Оставались по самым разным причинам. Одни потому, что боялись опасностей и трудностей эвакуации, другие – не могли оставить больных и старых членов семей, третьи не хотели расставаться с близкими, сражавшимися в частях, оборонявших город». Многие, помня относительно недавнюю немецкую оккупацию Одессы периода гражданской войны, втайне считали рассказы об уничтожении евреев советской пропагандой. «Немцы – цивилизованный народ, при них был порядок…»

Почти невозможно подсчитать, сколько тысяч беженцев, евреев из Бессарабии и других регионов, надеявшихся спастись в Одессе, «застряли» здесь.

Спонтанные облавы. Наполнение тюрьмы. Где-то грабят, где-то стреляют. Кто-то – сам регистрируется, на кого-то дворники и соседи доносят, кого-то соседи прячут. Потом с помощью радиоуправляемых мин соответствующими подразделениями советских войск был организован взрыв комендатуры на Энгельса. Около 5 тысяч евреев сразу повесили прямо на центральных улицах. Никто не поручится за то, что среди повешенных не было людей лишь внешне напоминавших евреев.

Колонны, состоящие в основном из стариков, женщин и детей, гоняют по улицам, получая противоречивые команды руководства. Около 19 тысяч убивают на закрытой территории порта. Тюрьму набивают до безумия. Тех, кто не помещается, гонят в Дальник. Там, прямо в бараках (военных складах) убивают около 5 тысяч. Большинство сгорают заживо. Потом «разгружают» тюрьму: около 25 тысяч живьем сжигают в артиллерийских складах на Люстдорфской дороге. И это все в течение нескольких дней, в 20-х числах октября 1941-го… Последний из известных ныне массовых расстрелов в Одессе – 15 ноября. Около 1000 евреев в районе Стрельбищного поля.

Весь мир знает Освенцим. Там тоже сжигали, но уже мертвых. В Одессе десятки тысяч были сожжены живьем. Весь мир знает Бабий Яр. Общее количество евреев погибших в Киеве в 1941-42 гг. – около 43 тысяч. В Одессе – менее, чем за месяц – около 55 тысяч. Здесь гордиться нечем – это не книга рекордов Гиннеса. Но помнить нужно. Нужно помнить о смраде горелого мяса, стоявшего над городом месяцами. О том, что это было еще не все, впереди слободское гетто, затем та самая «дорога смерти» в страшную зиму 1941-42-го, десятки тысяч уничтоженных в Богдановке, Доманевке, Мостовом, Акмечетке, Вормсе. А где-то – сотни. А где-то – десятки. А где-то – просто мама с тремя детьми. Или одно дитя – без мамы. Не за то, что взрывали комендатуру. Не за то, что были коммунистами.

27 января весь мир (во всяком случае, страны, придерживающиеся решений ООН) будут второй раз отмечать Международный день памяти жертв Холокоста.

И нам, одесситам есть, что вспоминать. Спасения не было. В океане страха, безумия и жестокости лишь редкие случаи человеческого мужества и благородства. Праведники мира… Неевреи, спасавшие евреев.

Границ не было. Ни возрастных, ни гендерных, ни географических.
Я часто привожу этот пример, наверное, потому что сам по профессии искусствовед. Соломон Кишиневский, представитель старшего поколения одесских живописцев, родился в Одессе в 1862 году, погиб здесь же, в гетто, не позднее 1942 года. Причем ни в одном архиве мы не найдем документа, зафиксировавшего этот факт, и только известность художника в Одессе позволяет выделить его имя из десятков тысяч безвестных.
Александр Файнзильберг, старший брат Ильи Ильфа, в качестве художника известный под именем Сандро Фазини, родился в Одессе в 1892 году. В 1922-м эмигрировал во Францию, жил в Париже. В 1942-м как еврей, был отправлен с женой в лагерь под Парижем, затем в Освенцим, где оба погибли.

Нам есть, что помнить, ради того, чтобы не повторялось безумие: «за то, что - кавказец», «за то, что чернокожий», «за то, что – азиат», «за то, что — украинец», «за то, что — русский». За то, что «не такой, как я».

А ведь может повториться… Ведь мы уже не наивны. Мы живем «после Холокоста»…

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста