+6

№14

Мигдаль Times №14

Анна Сальник-Корсакина: «Я не хочу хныкать...»

Материал подготовил Борис Гельман

Когда оставался один путь — морем, они боялись, что корабль потопят. Черное море почти полностью было заминировано. Город находился в осаде. Другой причиной, которая держала моих родителей в городе, было неверие в жестокость нацистских оккупантов и в истребление евреев.

Мой отец ушел защищать город, в то время как я, мать и маленький Изя остались в сожженном и разрушенном городе, стараясь выжить при нехватке продуктов и воды...

На второй день после оккупации Севастополя немецкое командование издало распоряжение, чтобы все евреи явились на перепись в военную комендатуру и пришили на одежду «звезду Давида» для различия и опознания. Спустя дней десять, а точнее, 12 июля 1942 г., нам было приказано собраться на стадионе, откуда должны были вывозить для работ за город. Ранним утром собрались сотни людей: женщины, дети, старики. Спрятаться в этих условиях было практически невозможно: тем, кто укрывал евреев, самим грозила смерть.

Я, мама и братишка, несмотря на то, что мы в течение многих лет все жили в одном квартале, не осмеливались даже поздороваться с кем-либо из знакомых, зная, что этому не будут рады. На стадионе после долгих часов на солнце, мучительного ожидания неизвестной участи у меня появилось желание сбежать куда глаза глядят. Я подошла к маме и сказала ей на идиш о своих намерениях. Еще и сегодня меня поражает мудрый ответ моей мамы: «Дочь моя, нам страшно, и я тебе ничего не могу сказать, поступай, как тебе подсказывает сердце».

В спешке я приготовила небольшой узелок и направилась к выходу. Но там вооруженный охранник направил на меня пистолет и сказал: «Юде, юде, цурюк». Я, не говоря ни слова, отступила. Но очевидно, мной руководила рука Вс-вышнего, и я направилась к частично разрушенной стене. Осмотрелась, прыгнула с высоты на кучу с песком и, испуганная, помчалась домой. Успела только увидеть, что к стадиону прибывают грузовики.

От нашего дома остались одни руины. Меня приютила хорошая армянская подруга (я после войны ее искала, но, к сожалению, так и не нашла). Отец подруги показал мне дорогу, как выйти из города на Симферополь, дал мне адрес своих родственников на тот случай, если мне удастся туда добраться...

Так начались мои скитания. Я осталась одна, напуганная и обреченная. Благодаря Вс-вышнему, и я это говорю с полной искренностью, мне удалось спастись. На меня четыре раза доносили немцам, что я еврейка. В Бахчисарае меня приютила незнакомая женщина. Обрусевшая немка по имени Шура, она работала переводчицей в комендатуре и в глазах соседей была предательницей. Но, рискуя своей жизнью и жизнью двух маленьких детей, она спасла меня, снабдив метрикой племянницы, моей ровесницы. Так Анна Сальник стала Валентиной Петровной и осталась ею на всю жизнь.

Отец, который участвовал в обороне города, попал в руки оккупантов и был расстрелян как еврей. Старший брат, который служил в Красной Армии, оказался в Западной Белоруссии, попал в плен, прошел через все жестокости концлагерей, сначала гитлеровских, а после войны — сталинских.

Что же касается судьбы мамы и братишки, к сожалению, они были зверски убиты вместе с другими евреями и похоронены в братской могиле в неизвестном месте на окраине города, скорее всего, в траншее, вырытой во время осады.

Май 1945 г. я встретила в Румынии, а в августе того же года мне с группой беженцев удалось перебраться в Италию. Здесь я вышла замуж за итальянца. Его зовут Энрико Криппа. Первую дочь мы назвали Аннаброна, в память о моей маме Броне...

После падения СССР мне удалось посетить мой город Севастополь спустя 50 лет. Отчаянные поиски могил моих родных не дали результата. Люди показывали места расстрелов приблизительно.

К сожалению, евреи в Севастополе не проявили настойчивости, чтобы установить памятную доску на месте трагедии 1942 года.

Мне удалось разыскать друзей детства и школьных товарищей, эвакуированных со своими семьями перед немецкой оккупацией и возвратившихся после войны домой. Многие из этих друзей помогли после долгих поисков найти моего старшего брата. Я узнала, что он чудом спасся. Четыре года нацистских лагерей, и только Вс-вышний знает, какой ценой он смог выжить. В настоящее время брат живет в Израиле...

Я не хочу хныкать, я не делала этого раньше и не делаю это сейчас, считаю, что должна помнить все пережитое в свое время. И, несмотря на это, мне удалось построить заново мою жизнь.

Если будет компенсация, я бы хотела направить ее на основательные поиски братских могил в Севастополе. И для того, чтобы установить, пусть даже с большим опозданием, памятную доску на месте расстрела, пока есть еще свидетели, которых, без сомнения, становится все меньше. Пусть грядущие поколения смогут остановиться и вспомнить невинно убитых, как мои мама, папа и маленький братишка. Каждый раз, когда я вспоминаю их, у меня сжимается сердце.

В Севастополе мне рассказывали, что на стадионе евреев держали еще три дня и три ночи. Мой братишка тоже пытался бежать, но его оттолкнули, и он упал под приклад одного охранника. У меня нет слов... Говорили, что только одной девушке удалось бежать. Скорее всего, кто-то знал про меня. Я думаю, моя бедная мама молилась обо мне.

Нас осталось очень мало из поколения, которое пережило Холокост и которых нацисты хотели заставить поверить, что мы — ненужная раса. Но мы доказали в течение всей нашей жизни, что достойны и полезны обществу, реализовали себя и проявили наши способности.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста