БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №48-49 > Еврейские банкиры в Одессе XIX века
В номере №48-49

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+1
Интересно, хорошо написано

Еврейские банкиры в Одессе XIX века
Ирина ДРУЖКОВА

На протяжении Х?Х столетия численность евреев в Одессе постоянно возрастала. Соответственно возрастала их роль в развитии экономики города.

Либеральная политика, характерная для Одессы, позволяла еврейскому населению успешно заниматься торговлей и ремеслами. Косвенным подтверждением этого можно считать тот факт, что в 1844 г. еврейским купцам принадлежал 221 торговый дом.

В 1827 г. в одесские гильдии было записано 336 купцов-евреев, но уже к 1858 г. их количество увеличилось в 9 раз и составило 3148 человек.

По словам английского путешественника, евреи составляли значительную часть нерусского населения города, при этом некоторые из них были очень богатыми, занимались банковским делом, скупали партии товара у иностранных купцов и продавали в своих магазинах. В конце 50-х годов историк А. Скальковский писал, что с каждым днем растет количество евреев в среде купцов, и отмечал увеличение доли еврейских купцов в крупных торговых и банковских операциях на Одесской бирже. Следует отметить, что уже с конца 1850-х годов еврейские купцы начали играть ведущую роль в международной торговле Одессы, вытеснив греков. На 1875 год 60% торговых домов принадлежало евреям.

Важной отраслью экономики города, которую не могли обойти своим вниманием еврейские предприниматели, были финансы и, в частности, кредит. Одесса как финансовый центр играла значительную роль на юге государства. В 1804 г. правительство с целью упрощения обмена бумажных денег (курс которых безудержно падал) учредило в городе Променную контору с капиталом 200 тыс. руб. медной монетой. В 1806 г. была открыта Дисконтная контора, которая выдавала ссуды под залог и под вексельные обязательства. В жизни города и края значительную роль играла Одесская биржа, которая открылась в 1810 г. Однако Правила для Одесской биржи появились только в 1847 г. За основу были взяты правила Петербургской биржи, с несколькими исключениями — разрешение иностранцам занимать должности в Одесской бирже и снятие ограничений на участие и управление евреями Биржевым комитетом.

Одесская биржа сохраняла в дореформенный период характер товарной, а не фондовой, но банковские операции ее были значительными и достигали в середине 40-х г. ХIХ в. суммы в 20 млн. руб. серебром. Сфера влияния Одесской биржи распространялась на все черноморско-азовские порты. Биржа была связана со многими центрами Российской империи, обеспечивала выдачу зарубежных кредитов местному купечеству, и ряд торговых домов уже в начале ХIХ ст. проводил трансфертные операции.

В первой половине Х?Х ст. в Одессе существовали государственные кредитные учреждения, но их возможности не соответствовали быстрорастущим потребностям торговли и промышленности города. Финансирование этих отраслей ложилось преимущественно на частный кредит. Частными кредитными операциями в основном занимались купцы, 20-25% которых были евреями. Одесса в то время по праву считалась центром частного кредита в крае (другим подобным центром на Украине был Бердичев).

В Одессе, как и во всем государстве, банковским делом занимались преимущественно торговые дома, и зачастую банковские операции становились их основным источником прибыли.

Однако и частный кредит не удовлетворял тем требованиям, которые выдвинало стремительное развитие молодого города. Юрист Д. Мейер на утверждение И. Аксакова, что кредит украинских ярмарок большей частью обеспечивался лишь «доброй славой» покупателя, возражал и доказывал, что кредит в одесской торговле был надежно обеспечен и оформлен «исключительно по юридическим понятиям». Но следует сказать, что даже оформленный «по юридическим понятиям» документ не всегда был достаточно надежным. «Вестник промышленности» 1858 года писал, что частный кредит «стерт в порох» и не воспрянет до тех пор, пока не будет пересмотрено законодательство, которое дает преимущества должникам перед кредиторами.

Действительно, частный кредит часто был просто беспомощен. Об этом свидетельствует целый ряд дел о частных долгах, сохранившихся в Государственном архиве Одесской области. Первые сведения, подкрепленные документальным свидетельством, датируются 1795 г. — это вексель одесского купца К. Козлова. Заимодатель потерял надежду получить эти деньги и отдал вексель купцу Авчинникову, который смог получить деньги только через 11 лет, благодаря иску в Одесский городской магистрат. Однако в 1828 г. было введено ограничение на иски по векселям — десятилетняя давность, и получить свои деньги заимодателям стало еще проблематичнее. Дело о долге одесского купца Розенберга Лауре Сикард тянулось с 1849 до 1857 гг., и это не исключение. Понятно, что в таких условиях далеко не каждый отваживался рисковать капиталом, одалживая его частному лицу, и большой риск при предоставлении займа приводил к высоким процентам.

Во второй половине Х?Х в. частный банковский кредит в основном видоизменился, став акционерным. Чрезвычайно важную роль в экономической жизни города и края стали играть банки, появившиеся после либеральных реформ. Современный исследователь экономической истории в Русской империи Б. Ананьич называет Одессу одним из центров возникновения и развития банковского дела в государстве.

Известный исследователь истории экономики А. Каган считал, что бурное развитие кредитно-банковских учреждений в Русской империи во второй половине Х?Х в. тормозилось в первую очередь архаическими законодательными нормами, противоречивой правительственной монетарной и банковской политикой, а также недостаточно развитыми социальными отношениями. А. Каган делал вывод, что эти неблагоприятные условия приводили к объединению частных банкиров в корпоративные структуры для обороны своих интересов, невзирая на национальные приоритеты.

Это утверждение, скорее всего, не соответствует реалиям Х?Х в., поскольку среди частных банкиров, как и в других слоях общества, существовали явные национальные противоречия, на что указывал О. Прицак в статье, посвященной погромам 1881 г. Так, в 1871 г. имел место трехдневный погром сотен еврейских шинков, лавок и домов (без человеческих жертв), организованный греческими купцами в ответ на то, что евреи отняли у них контроль над большинством банков и внешнеторговых операций. По данным О. Прицака, уже к 1840 г. евреи преобладали среди банкиров и ростовщиков Одессы. Очевидно, это было одной из причин того, что Одесса, пожалуй, единственная знала еврейские погромы еще раньше: в 1821 и 1859 гг. «Это были случайные явления, вызывавшиеся, главным образом, недружелюбием к евреям со стороны местного греческого населения, то есть торговой конкуренцией евреев и греков, в том числе и в банковской сфере».

ИзменитьУбрать
Людвиг Штиглиц
(0)

Среди крупных еврейских банкиров были такие, которые сыграли особую роль в истории Одессы и края в целом. Среди них в первую очередь следует назвать братьев Штиглиц. В конце XVIII — начале XIX вв. в Одессе начал свою деятельность Николай Штиглиц (1772—1820), который родился в семье, происходившей из западногерманского княжества Вальдек. Вслед за ним в Российскую империю приехали и его младшие братья — Бернард (1774-?) и Людвиг (1778-1843).

Николай Штиглиц был херсонским купцом и имел контору в Одессе. Вместе с другим известным банкиром региона Авраамом Перетцом он с 1799 г. вел соляную добычу и выполнял другие крупные казенные подряды. В 1801 г. Н. Штиглиц и А. Перетц получили разрешение снабжать Белорусскую, Минскую, Литовскую, Подольскую и Волынскую губернии крымской солью по установленному тарифу из находившихся у них на откупе озер. Однако с приходом нового царя из-за возражений в Сенате Г. Державина (поэта и государственного деятеля) и генерал-прокурора А. Беклешова это предприятие было приостановлено. Сенат признал контракты с Перетцем и Штиглицем невыгодными для казны, а откуп — монополией, вредной для государства. Кроме того, чтобы сделать соль более доступной, Сенат закрепил крымские соляные озера в казенном управлении.

Г. Державин, который сыграл не последнюю роль в этом решении, относился к Штиглицу и Перетцу крайне негативно. В письме к Д. Мертваго в 1803 г. он требовал кардинальных изменений в организации соляной торговли, ссылаясь на то, что Перетц и Штиглиц «сделали такие положения, из которых они, заведя большие запасы по городам соли и имев на вывоз оной фуры и волов готовые, извлекут свои выгоды, содержав почти монополию в одних своих руках сего промысла».

Кроме того, Державин в своих «Записках» упоминал о том, что князь Г. Потемкин, желая привлечь князя Вяземскомого, разрешил ему продать Штиглицу часть земель бывшей Запорожской Сечи, на которых числилось 2000 крепостных, хотя законность такой сделки была сомнительна, так как по указам от 1784, 1801 и 1813 гг. «евреи деревнями и помещичьими крестьянами ни под каким названием и наименованием отнюдь не владели, и не распоряжались». Вероятно, не последнюю роль в этой операции сыграло и то, что компаньон Н. Штиглица А. Перетц через своего тестя фон-Цейтлина находился в хороших отношениях с Г. Потемкиным.

Однако по переписке Державина с семейством украинских помещиков Капнистов можно судить о том, что его мнение о Штиглице менялось. В 1816 году, когда сын уже покойного поэта В. Капниста не смог выполнить обязательство отца по поставке казне водки и ему угрожала продажа имения с торгов, Державин предлагал немедленно обратиться за помощью и «уломать как-нибудь Штиглица, чтоб он извернулся поставкою вина». «Не попросите ли вы дядю вашего Николая Васильевича, не взойдет ли он в какие переговоры с откупщиком Штиглицем, чтобы он купил вино и поставил в казну, отсрочив вам по особому обязательству батюшки вашего сумму, которая причитается?» — писал С. Капнисту Г. Державин.

В это время Н. Штиглиц занимался винными откупами и именно на этом поприще обратил на себя внимание правительства: в 1801 г. он получил чин коллежского асессора «за бытие им при торгах в винном откупе». Кроме того, за выполнение огромного провиантского подряда для армии в 1812 г., по окончании войны Николай Штиглиц был удостоен дворянского звания, а его брат Людвиг за «пожертвования во время войны» — бронзовой медали на анненской ленте.

Некоторые банкирские поручения Н. Штиглицу свидетельствуют о том, что он пользовался доверием правительства: еще в 1809 г. император Александр I перевел при его посредничестве за границу наличные на только ему известные расходы. В 1817 г. Штиглиц был назначен директором Государственной комиссии погашения долгов. На этом поприще его отметил министр финансов граф Е. Канкрин. По мнению последнего, «усердие и труды» Н. Штиглица «способствовали к успешному ходу первых наших займов и ускорили достижение цели правительства в одной из важнейших финансовых операций».

Не имея прямых наследников, Н. Штиглиц подал Александру ? ходатайство о предоставлении дворянства братьям, чтобы они могли после его смерти распоряжаться его имением в Новороссийском крае. Основанием для просьбы служило пожертвование Н. Штиглицем 100 тыс. руб. на учреждение в Одессе Ришельевского лицея. После его смерти в 1820 г. имущество отошло к брату Людвигу.

Штиглицы — Людвиг и Бернард — также были непосредственно связаны с югом Украины и, в частности, с Одессой. Людвиг Штиглиц основал в Одессе свою контору, дела которой успешно развивались. В 1828 г. оборот ее внешней торговли составлял 24 млн. руб.; в 1834 г. — 32 млн. руб.; в 1838 г. — 55 млн. руб. При этом в 1828 г. торговые операции фирмы производились преимущественно в Петербурге; в 1834 г. — в Петербурге и Одессе, Радзивилове и Херсоне.

Проживающий в Кременчуге Бернард Штиглиц с 1805 г. был записан в первую гильдию одесского купечества. В 20-х годах ХIХ ст. он отошел от дел. Старший сын Б. Штиглица Николай по окончании, в конце 1820-х гг., Ришельевского лицея, продолжал учебу на юридическом факультете Дерптского1 университета.

В 1828 г. интересы генерал-губернатора Новороссийского края графа М. Воронцова и интересы уже окончательно осевшего в Санкт-Петербурге

Л. Штиглица пересеклись. Воронцов неоднократно писал о настоятельной необходимости развития в Южной России торгового кредита, поскольку недостаток кредитных заведений мешал экспортно-импортным операциям, и считал необходимым открыть в Одессе контору под известным за границей торговым именем. Наилучшей кандидатурой Воронцов считал Людвига Штиглица. Людвиг, в свою очередь, в переписке заметил, что это опасное предприятие, и что ему необходимо найти того, кто бы заведовал этой конторой, так как ее деятельность будет влиять на его коммерческую репутацию. Однако из благодарности Российскому правительству он готов на риск с тем, чтобы брат его, Бернард, заведовал этой конторой. Людвиг также испрашивал для Бернарда право владеть землей и крестьянами. Сделка закончилась благоприятно для обеих сторон: Бернард получил чин коллежского асессора с правом дворянства, распространявшимся и на его потомство.

Фирма Л. Штиглица превратилась в один из известнейших банкирских домов. Сын Людвига, Александр, был управляющим государственного банка и основателем художественного училища в Санкт-Петербурге (впоследствии — Мухинское училище).

ИзменитьУбрать
Дворец Рафаловича,
где ныне располагается
Музей западного и восточного
искусства
(0)

Во второй половине Х?Х в. важную роль в развития частного кредита в Одессе сыграла семья Рафаловичей. Банкирский дом «Рафалович и Ко» был открыт в Одессе в 1833 г. С 1843 г. его возглавлял Давид Рафалович. В конце 1860-х гг. эта фирма имела ежегодные обороты до 50 млн. рублей и играла существенную роль в развитии промышленности и торговли Новороссийского края. Банкирский дом имел обширные связи с Лондоном, Парижем и Санкт-Петербургом и «участвовал в реализации почти всех русских и заграничных займов». Для поощрения подобной деятельности фирмы новороссийский и бессарабский генерал-губернатор генерал-адъютант граф П. Коцебу в 1868 г. выхлопотал главе дома орден Св. Станислава 3-й степени.

В 1860-х гг. в Одессе к числу широко известных банкиров принадлежал потомственный почетный гражданин и бразильский консул Герман Рафалович, который совершал крупные операции в Новороссийском крае, связанные с финансированием промышленников и земледельцев, и участвовал в учреждении Петербургского учетного и ссудного, Одесского коммерческого, Киевского коммерческого и Русского для внешней торговли банков.
Большинство известных банков, появившихся в Одессе в период 60-80-х гг. XIX ст., были учреждены не без участия семьи Рафаловичей. Так, в 1862 г. в комиссию по созданию Херсонского земского банка входили Ф. Сухомлинов, Г. Маразли, предводитель дворянства Херсонской губернии Касинов, и представители от купечества Е. Андриевский,
К. Базиль, М. Сокальский и Л. Рафалович.

Федор Рафалович был одним из учредителей Бессарабско-Таврического банка (правление находилось по ул. Херсонской, 29), который охватывал своей деятельностью Херсонскую, Таврическую, Подольскую и Бессарабскую губернии, а позднее — Одесское и Керченское градоначальства, и предоставлял как долгосрочные займы под залог имений и городского имущества, так и краткосрочные.

Это было одно из первых долгосрочных частных кредитных учреждений, основанных как акционерное предприятие. Банк начал действовать в 1872 г., его суммарный капитал составлял 1,5 млн. руб. (6 тыс. акций по 250 руб.). Основателями банка были Г. Маразли, Ф. Рафалович, А. Стюард, К. Писаржевский и К. Стамеров.

Члены семьи Рафалович были представлены в составе первого правления Одесского городского кредитного общества. Федор был одним из директоров, а в контрольный совет были избраны потомственные почетные граждане А. Бродский, Д. Рафалович, С. Гурович и др.
В 1889 г. был основан Одесский торгово-промышленный банк, располагалось заведение на Екатерининской площади в доме Бродского. Основателями были А. Рафалович, Г. Рафалович, С. Зусман, О. Хаис, Д. Гинзбург.

Банкирский дом Рафаловичей поддерживал тесные отношения с крупным помещиком Юго-Западного края и видным государственным деятелем А. Абазой, который, благодаря занимаемым должностям, оказывал значительное влияние на экономическую политику правительства. Он называл А. Рафаловича «мой банкир» и давал ему разного рода поручения, в том числе связанные с продажей сельскохозяйственной продукции из своих имений.
В 1890 г. министр финансов И. Вышнеградский, готовивший введение золотого денежного обращения на основе девальвации кредитного рубля, для стабилизации на определенном уровне, представил в связи с этим доклад Александру III. Доклад этот был послан также А. Абазе как председателю Департамента государственной экономии Государственного совета и одобрен им.

Узнав о готовившейся секретной биржевой операции министерства финансов, Абаза решил воспользоваться ею для собственного обогащения. Он принял участие в игре на понижение рубля и вовлек в нее фирму А. Рафаловича. Поскольку одесский банкир не был посвящен в тайну операции, то он разорился.

В связи c тем, что реальной причиной банкротства банкирского дома были махинации правительственных чиновников, ему сразу же была оказана помощь. Был создан синдикат из банков, что противоречило их уставам. В синдикат входили Государственный банк, Международный коммерческий, Учетно-ссудный и Русский для внешней торговли, а также банкирский дом «И.Е. Гинцбург». По положению это банковское образование должно было выдать под соло-векселя2 дома Рафаловичей до 1 млн. 700 тыс. руб. под 4% годовых, причем на Государственный банк приходилось 3/5 суммы. Обеспечением ссуды служили ценные бумаги и имения членов семьи в Подольской губернии, 4 дома в Одессе и имения крымского помещика К. Дуранте (тесть Г. Рафаловича) в Таврической губернии. В 1890-х годах фамилия Рафаловичей в справочных изданиях Одесского градоначальства уже не встречалась.

В конце Х?Х — начале ХХ вв. заметное участие в развитии частного кредита Одессы занимали купцы Бродские. В 1905 г. был создан банкирский дом Бродского, преобразованный в 1908 г. в одесское отделение Северного банка, который в 1910 г. вошел в состав Русско-Азиатского банка.

В целом, еврейские банкиры внесли значительный вклад в создание и функционирование сети кредитных учреждений в Новороссийском крае. Во многом благодаря именно этим предпринимателям Одесса уже в первой половине Х?Х в. стала одним из главных банковских центров Украины.

———

Архитектурный ансамбль города тоже во многом обязан евреям-банкирам. И пока их еще можно найти на улицах Одессы: дом Рафаловича (теперь гостиница «Центральная», ул. Преображенская, 40), дворец Рафаловича, где размещался Русский банк для внешней торговли (архитектор Ф. Гонсиоровский, построен в 1870 г., ул. Пушкинская, 9), дом Бродского, где располагался торгово-промышленный банк (архитектор В. Кабиольский, Екатерининская пл., 4-а), здание Бессарабско-Таврического банка (арх. С. Ландесман, построено в 1900 г., ул. Пастера, 25), здание Русско-Азиатского банка (архитектор С. Гальперин, построено в 1911 г., ул. Ришельевская, 8) и другие постройки — памятники архитектуры, появление которых связано с деятельностью еврейских банкиров.


1Дерпт — впоследствии эстонский город Тарту.
2Соло-вексель — простой вексель, на котором имеется только одна подпись лица, обязанного совершить платеж.

Гость-a
29.01.2006 21:26

интересная работа)

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №48-49 > Еврейские банкиры в Одессе XIX века
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 09:09:10
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Jewniverse - Yiddish Shtetl Dr. NONA Jerusalem Anthologia