+1

№158

Мигдаль Times №158

ВОССТАНИЕ В ОСВЕНЦИМЕ

Под вой сирены немцы ворвались в оба крематория (то, что от них осталось) и расстреляли там все живое. Убежавших (сумевших даже переплыть Вислу) всех нашли (и при помощи местного населения в том числе), всех вернули в лагерь, всех казнили. Потом это назовут восстанием двенадцатой зондеркоманды. И даже снимут об этом кино. А тогда всех интересовал один вопрос – откуда столько взрывчатки у заключенных?

Концентрационный лагерь Освенцим был еще и центром военной промышленности. От зари до зари заключенные женского лагеря трудились на заводе боеприпасов «Union», выпускавшем патроны. В сердце завода была маленькая каморка, размером с чулан, которую называли «Пороховая комната». Внутри нее, под замком, восемь девушек наполняли порохом детали. И карманы... Начиная с марта 1944 г., каждую ночь после смены они выносили с завода черный порох. Прямо в карманах. Прямо на глазах у охраны. Этот порох потом передавали со связными из женского лагеря в мужской, где советский военнопленный (некоторые источники называют имя этого человека – Тимофей Бородин) делал гранаты из банок от рыбных консервов. Готовые гранаты прятали по всему лагерю, большую часть – у зондеркоманды.

Зондеркоманда – это особое подразделение в лагерях уничтожения, состоявшее из заключенных, «работавших» в газовых камерах и в крематориях. Это они приводили людей в газовые камеры и закрывали за ними двери. Это они сбривали волосы с мертвых тел и вытаскивали у них золотые зубы. Это они собирали вещи убитых. Это они свозили трупы в крематории и сжигали их в печах. Единственное, чего им не доверяли, – это пускать газ. За ударный труд зондеркоманда получала усиленный паек.

Каждые четыре-шесть месяцев немцы ликвидировали старую зондеркоманду и набирали новую – из новоприбывших заключенных. Первым делом новая зондеркоманда сжигала в крематории трупы старой зондеркоманды. Зато сразу следом за этим они отводили в газовые камеры своих родных и близких, прибывших с ними в одной партии. Маму, папу, деток. Зубы, волосы, вещи, печь... – это они. И это они стали ядром подполья в Освенциме.

В Освенциме зондеркоманда обычно состояла из четырехсот человек. Но летом 1944 г. ее увеличили чуть ли не вдвое, по крайней мере, Исраэль Гутман приводит цифру 952 в книге «Anatomy of the Auschwitz death camp», а все потому, что работы прибавилось вдесятеро. Тем летом Освенцим «душил» и сжигал рекордными темпами: 24 июля они добились цифры в 46 тысяч человек, превращенных в пепел за день.

Вообще-то план был дождаться, когда советская армия или Армия Крайова подойдут ближе, и взорвать все четыре крематория. С этим планом ранней весной 1944-го связной зондеркоманды, паренек из польского местечка Цеханув, обратился за помощью к своей землячке – девушке по имени Роза Робота.

РОЗА

Роза Робота родилась в 1921 г. в маленьком городке Цеханув. Она с детства была примерной сионисткой, уже в шестом классе она организовала друзей в сионистский кружок, и не уехала в Палестину до начала войны только по семейным обстоятельствам. Потом была оккупация, гетто, принудительные работы. 6-го ноября 1942 г. был последним днем существования еврейской общины Цеханува: старейшин общины расстреляли, остальных жителей – их оставалось около двух тысяч человек – погрузили в два поезда, заперли двери вагонов и три дня везли, не сказав, куда. Потом оказалось, один поезд ушел в концлагерь в Млаве, другой – в Освенцим.

Так 10 ноября 1942 г. Роза Робота стала заключенной Освенцима. Розу направили на склад четвертого крематория в Биркенау – сортировать одежду убитых. У нее было много друзей и в женском, и в мужском лагерях – все ее земляки. Роза сумела выжить в Освенциме два года. Между тем, в августе 1943-го на склад одежды четвертого крематория поступила работать Элла Гертнер.

(0)

ЭЛЛА

Элла Гертнер была родом из Бендзина, из обеспеченной семьи, получила хорошее образование и бегло говорила по-немецки. Ей было 27 лет, когда нацисты оккупировали Польшу. До того, как она попала в Освенцим, Элла успела побывать в трудовом лагере в Гепперсдорфе и в гетто в Сосновце. 28 октября 1940 г. Элла в составе партии евреев стояла на платформе, ожидая отправки в трудовой лагерь. Рядом семья прощалась с дочерью – девочкой-подростком – и Элла подошла к ним и пообещала позаботиться о девочке в лагере. Девочке было 16 лет, звали ее Сэла Гарнкарц, и в тот день началась дружба Эллы и Сэлы.

А через 40 лет вышла книга «Письма Сэле», в которой опубликованы письма Эллы Гертнер к Сэле Гарнкарц. Последнее письмо датировано 15 июля 1943 г. – за несколько дней до того, как Эллу Гертнер привезли в Освенцим с последними евреями Сосновца. И началась совсем другая история – история Эллы и Розы.

Склад, где они сортировали одежду, находился в здании, смежном с крематорием. Вскоре в Освенциме вошел в строй завод боеприпасов «Weichsel Union Metalwerke», и Эллу Гертнер, безупречно владеющую немецким, перевели со склада одежды в офис завода. И вот когда у двенадцатой зондеркоманды созрел план восстания, они вспомнили, что у Розы Робота хорошая подруга работает на заводе «Union», и обратились к Розе с небольшой такой просьбой – добыть с завода порох... Роза обещала помочь.

В «Пороховой комнате» работали 8 девушек, в их числе – Регина Сафирштайн (бригадир), Эстуся Вайсблюм и Розочка Грунапфель.

РЕГИНА

Вот все, что мне известно о Регине Сафирштайн до того, как она стала бригадиром работниц «Пороховой»: Регина родилась в 1915 г. в Бендзине, там же, где и Элла Гертнер. Достоверно не известно, когда Регина оказалась в Освенциме, но, судя по всему, в августе 43-го нацисты ликвидировали гетто в Бендзине и отправили в Аушвиц последних евреев.
Видимо, именно к ней Элла и обратилась за помощью.

ЭСТУСЯ

Эстер (Эстуся) Вайсблюм родилась в 1924 г. в Варшаве, в ассимилированной еврейской семье, ее родители – Яков и Ребекка – оба были глухими. У нее было две сестры: старшая – Сабина (Саба) и младшая – Анна (Ханка). Отец был владельцем столярной фабрики, выпускавшей небольшие изделия из дерева. В первые же недели после нападения Германии на Польшу Сабе и ее мужу Митеку удалось бежать в восточную часть Польши, и она пережила войну в СССР.

Ее сестер ждала другая судьба. Исключение из школы, конфискация фабрики, Варшавское гетто, подполье, восстание, горящие руины, Майданек, Освенцим. В Майданеке погибли их родители – глухие, никаких шансов. В сентябре 1943 г. Эстуся и Ханка Вайсблюм прибыли в Освенцим, были признаны годными к работе и в конце 1943-го в свой черед оказались на заводе «Union» – Ханка на конвейре, а Эстер – в «Пороховой комнате».

1936 г. Портрет польской еврейской семьи на свадьбе. На полу сидит 8-летняя Ханка Вайсблюм. На стуле между двух тетушек – ее старшая сестра Эстуся. Через 8 лет они взорвут крематорий в Освенциме.

(0)

РОЗОЧКА

Рэйзел (Розочка) Грунапфель – дочь Шломо Залмана Грунапфеля и Ривки Мириам Оффен из Затора. Она родилась в 1925 г., у нее было два брата и три сестры. Грунапфели были религиозной хасидской семьей. Отец Розочки был лидером еврейской общины и встречал президента Польши Игнасия Мосцицкого во время президентского визита в Затор.

Когда началась война, семья попыталась бежать на восток, но безуспешно. Родители Розочки погибли в лагере в Белжеце в июле 1942-го, примерно тогда же погибли и два брата.

Розочку и ее младших сестер привезли в Освенцим 10 августа 1943 года. Поначалу младшие прошли селекцию, но вскоре их забрали (в газовые камеры, но заключенным об этом не сообщали). Из всей большой семьи осталась одна Розочка. Примерно в это время Розочка Грунапфель подружилась с Эстусей Вайсблюм. А с конца 1943-го обе девушки работали в «Пороховой» завода «Union».

Рассказывает Розочка Грунапфель:

«Это была закрытая со всех сторон комната примерно 10 на 6 или 7 футов. С одной стороны столы с шестью или семью автоматическими прессами. Мы делали деталь, которая взрывает бомбу, называется «задержка». «Задержка» была размером чуть поменьше шашки и внутри у нее было углубление диаметром в одну восьмую дюйма. В это углубление надо было насыпать порох. У нас была маленькая ложка, которой мы насыпали порох в углубление, а затем утрамбовывали его в прессе. В этом заключались наши обязанности.

Мастер, Фон Энде, приносил нам определенное количество пороха. Каждой девушке выдавалось определенное количество пороха, из которого она должна была произвести не помню сколько сотен «задержек». Когда порох заканчивался, мы клали «задержки» на поднос, и затем надо было проверить, взрываются ли они. Мастер Фон Энде проверял несколько «задержек» наугад. Нас не наказывали, если не взрывались пять или десять деталей, но если их было больше, то мы должны были все делать заново, либо нас лишали еды. Мы старались не попасться на браке. Мы были очень осторожны.

Регина Сафирштайн должна была стоять рядом с мастером Фон Энде и смотреть, когда он брал «задержки» для проверки. У него была привычка делать это в определенной последовательности. Поскольку нам прощалось чуть-чуть брака, Регина старалась поместить их на поднос таким образом, чтобы их не выбрали. Когда мы нажимали ручку пресса, немного пороха высыпалось. Этот остаток был слегка подпорчен. Этот порох был недостаточно мощным. Он назывался «отходом». Мы сохраняли эти отходы и иногда смешивали с хорошим порохом, хотя нам было велено их выбрасывать. Фон Энде собирал отходы, но мы сохраняли достаточно, чтобы он не заподозрил, что мы воровали порох.

...В «Пороховой комнате» было восемь или девять девушек. Там была Эстуся, и Инге Франк, и Илсэ Мишель, немецкие еврейки. Там была Геня Фишер, которой я предложила работать с нами, и еще одна девушка, и, конечно, я. Регина Сафирштайн была бригадиром. Мы все были более-менее одного возраста. Не все из девушек участвовали в подполье. Регина Сафирштайн была славным человеком, тихая и очень хорошая, еврейская девушка, одна из нас. Она помогала нам с порохом.

В марте 1943-го Эстуся обратилась ко мне. Она рассказала мне, что организуется сопротивление, и что мы можем помочь, потому что только мы имеем доступ к пороху. Соглашусь ли я рисковать быть пойманной? Конечно, я сразу же согласилась, потому что это дало мне возможность отомстить. Я была рада этому, и мне было наплевать на опасность. Нам всем было наплевать. Она научила меня собирать и хранить порох. Она подучила меня смешивать отходы с хорошим порохом и наполнять некоторые «задержки» плохим порохом, чтобы сохранить хороший порох. Хороший порох мы клали в маленькие лоскутки материи. Мы завязывали их и прятали либо в лифчике, либо в кармане, если были карманы. Мы отрывали кусочек сорочки, или обменивали хлеб на платок и разрезали его. Если постараться, можно многое сделать. Мы хранили порох на теле или в карманах. Очень часто перед входом в лагерь нас останавливали и обыскивали.

Увидев издалека, что будет обыск, мы высыпали порох на землю и втаптывали его в землю, так чтобы нас не смогли обнаружить. Порох был угольно-серым. Очень темным. Почти черным. Он не был похож на пудру, скорее, на очень маленькие зерна. Он не мог забиться под ногти. В день мы втроем собирали примерно две чайные ложки пороху.

Мы наблюдали за другими девушками. Мы заводили с ними разговор. Мы спрашивали их: "Что бы ты сделала, если бы у тебя была возможность?" Мы были очень осторожны.

...После того, как я собирала этот порох, Эстуся забирала его у меня и отдавала его кому-то. Мы знали мало имен из соображений безопасности, поэтому я только знаю, что была девушка, курьер, и она передавала порох кому-то, кто был связан с мужчинами, и мужчины уже из него что-то делали. Мне было известно, что готовится массовый побег. Мужчины бы начали, и, может быть, женщины последовали бы за ними позже. Шансы на то, что кому-нибудь удастся выжить, были сомнительны, но стоило хотя бы попытаться. В этом была наша главная цель».

Связные передавали по цепочке порох, пока он не попадал в руки Розы Робота в Биркенау. А от нее – к зондеркоманде. Там делали взрывчатку из консервных банок и прятали.

Как уже было упомянуто, Освенцим готовил массовый побег. Но беда в том, что график ротации зондеркоманды не совпадал с планами подполья. В первых числах октября 1944 г. двенадцатой зондеркоманде стало известно, что ее дни сочтены. И когда 7 октября во второй крематорий явились эсэсовцы и собрались увести с собой 300 человек зондеркоманды, те набросились на солдат с самодельным холодным и несамодельным огнестрельным оружием (полученным от местных партизан). Тогда-то и отправились в печь немецкий капо и случайный эсэсовец. Услышав это, четвертый крематорий присоединился к восстанию. Пока одни отбивались от подоспевшей охраны, другие затащили всю взрывчатку внутрь печей крематория и взорвали ее вместе с собой. О том, что было дальше, я уже рассказала.

В восстании погибли все его организаторы из числа зондеркоманды, но немцы все-таки подвергли пыткам нескольких человек в надежде добыть сведения о том, кто передал им порох. Немцы узнали имена Розы Робота, Эллы Гертнер, Эстер Вайсблюм и Регины Сафирштайн. Всю бригаду немедленно изолировали и допрашивали. Поскольку одни действительно ничего не знали, а другие талантливо притворялись, немцы не смогли ничего из них выбить и отпустили. Но вскоре снова арестовали Эстер, Регину, Эллу и Розу Робота. И вот тогда начались настоящие пытки, продолжавшиеся несколько недель. Потом их снова отпустили на короткое время. Но незадолго до рождества забрали опять – уже навсегда.

Одному из друзей Розы Робота удалось увидеть ее за день до казни – ее невозможно было узнать. Поначалу она не могла говорить, потом рассказала. И об избиениях, и об изнасилованиях, и о пытках электрическим током. Она передала друзьям записку со словами «хазак ве эмац» (будьте сильными и мужественными). Эстуся тоже передала записку. В ней она просила свою подругу Марту Биндигер позаботиться о Ханке.

6 января 1945 г. Розу Робота, Эллу Гертнер, Эстер Вайсблюм и Регину Сафирштайн повесили перед заключенными женского лагеря.

Рассказывает Розочка Грунапфель:

(0)

«Все женщины лагеря были на улице и "По­ро­ховую" вызвали вперед, прямо к виселицам, где стояли стулья. Это я помню. Я записала: Хес­слер, лагерный фюрер, приказал "Pulverraum nach vorne", что означало "Пороховая – вперед", и он прочел вердикт "Именем закона Германии вы приговариваетесь к смерти".

Что это был за нонсенс, "именем закона". Читать в Освенциме вердикт "именем закона"! Я потеряла сознание. Я едва помню, что было потом. Совершенно онемела. Ничто больше не имело значения. Мы все молчали. Какое-то время мы не могли говорить. Через 13 дней нас эвакуировали из Освенцима».

19 января 1945 г. оставшихся заключенных Освенцима – около 56 тысяч человек – отправили «маршем смерти» в Равенсбрюк. 27 января Советская Армия освободила Освенцим и оставшихся там семь с половиной тысяч заключенных.

Ханка Вайсблюм и Розочка Грунапфель обе пережили и «марш смерти», и войну, и своих мужей. У них дети и внуки, и, как ни неправдоподобно казалось в тот зимний день, когда они стояли перед виселицами Освенцима, у них была впереди вся жизнь. Ханка (теперь Анна Хильман) живет в Оттаве, она написала книгу о своей сестре. Розочка (теперь миссис Роуз Мет) – тихо живет в Квинсе с сыном.

http://sites.google.com/site/nyatki

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста