БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №125 > ЗАВЕЩАНИЕ «ОДЕССКИХ МУДРЕЦОВ»
В номере №125

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+7
Интересно, хорошо написано

ЗАВЕЩАНИЕ «ОДЕССКИХ МУДРЕЦОВ»
Анна МИСЮК

Одесская школа, одесский стиль, одесская мечта – в культурной истории Израиля это знаки эпохи, когда рождалась современная ивритская литература, созда­вались учебники и школьные программы, закладывались культурные и образовательные институции для первых поколений, которым предстояло жить и строить в древней стране и новом государстве.

Один из ведущих израильских ученых-гуманитариев профессор Дан Мирон в ряде своих работ представил значение творчества и просветительской деятельности группы, которую он определил как «круг одесских мудрецов». Обобщая эти работы, предлагаем ознакомиться со взглядом современной израильской науки на «одесский феномен».

Прежде всего, Дан Мирон определяет Одессу как город, который в Российской империи был городом новой еврейской свободы – как физической, так и духовной. Недаром в идишистской пословице город выглядит как образец изобилия и легкости: «живет как сам Б-г в Одессе». Здесь к концу 19 века сложилось многочисленное крепкое сословие еврейского среднего класса, которое добилось для своих детей лучшего еврейского образования, чем могла предоставить черта оседлости, а также организовало новые общественные объединения, издательства, школы.

Новые образовательные и общественные институции стали уникальным для Российской империи центром притяжения интеллектуальной элиты. Преподаватели, общественные деятели и писатели, все, кто впитал идеи Хаскалы, а позже – нового еврейского национального сознания, концентрировались в Одессе во второй половине 19 века и составили вскоре некую критическую массу. Они не были больше изолированными единичными индивидуумами или неопределенными группами, ведущими полуподпольное существование в местечках и городках черты оседлости. В Одессе еврейская интеллектуальная элита состояла из нескольких сотен энергичных и экономически независимых людей, могла вести открытый образ жизни, обмениваться мнениями, окружать почтением любимых писателей и чувствовать себя свободно в кругу единомышленников. Они создали такую атмосферу, в которой каждое высказывание мыслителей или заявление общественных деятелей находило отклик в публике и широкое обсуждение. В этой культурной среде просвещенное, взвешенное мнение обретало силу и впитывалось новой еврейской интеллигенцией.

Участники этого одесского элитного круга все были в городе пришельцами, рожденными в черте оседлости на территории Украины, Белоруссии или Литвы. Разнообразное происхождение наделило их своего рода универсальным всееврейским авторитетом.

В 1860-х годах Одесса стала домом для Переца Смоленскина, Александра Цедербаума, Из­раиля Аксенфельда и И. Лернера. Газета «Ѓа­ме­лиц» и ее приложение «Кол Мевассер» (выходившее на идиш) печатались именно в Одес­се, и ранний еврейский театр был основан здесь же. Семен Дубнов приехал в 1880-х, он редактировал еврейский национальный журнал «Восход» и основал центр исследований по истории восточноевропейского еврейства.

Одесса также притянула ведущих идишистских писателей, таких как И. Линецкий и Ш. Абра­мович (Менделе Мойхер-Сфорим, писавший и на иврите), который был приглашен в Одессу руководить новой Талмуд-Торой – это было что-то вроде иешивы, но в новом стиле с преподаванием общеобразовательных предметов по гимназической программе.

Когда возникло молодое сионистское движение «Хибат Цион», Одесса, естественно, стала организующим центром и связующим звеном между Россией и Эрец Исраэль.

ИзменитьУбрать
Сидят (слева направо): Хаим Черновиц, Моше Лилиенблюм,
Иеѓошуа Равницкий, Ахад-ѓа-Ам, Менделе Мойхер-Сфорим,
Аарон Левински; стоят: Аарон Борохов, Йосеф Клаузнер,
Хаим-Нахман Бялик
(0)

Ведущие лидеры сионизма и ивритские писатели тяготели к этому городу, включая и Л. Пинскера и М. Лилиенблюма. Ашер Гинцберг (Ахад-ѓа-Ам), который за несколько лет стал самым значительным идеологом сионизма в России, приехал в Одессу в конце 80-х. В последующее десятилетие его примеру последовали Шолом-Алейхем, самый известный и популярный среди идишистских писателей того времени, и Хаим-Нахман Бялик, величайший среди поэтов, пишущих на иврите, приглашенный учительствовать в «реформированную» школу, в которой иврит преподавался как живой язык. Одновременно с ивритоязычной и идишистской интеллигенцией здесь процветала и элита, говорившая и писавшая по-русски и творившая особый «южный стиль» в русской литературе. Среди них были такие светочи как Владимир (Зеев) Жаботинский, Эдуард Багрицкий, Исаак Бабель.

Одесса стала знаменита в истории еврейской культуры и литературы благодаря понятию «одесский стиль» (или «одесская школа») – этому весьма расплывчатому, но, тем не менее, полезному и имеющему историческое значение термину.

Образцом этого стиля стала созданная Ахад-ѓа-Амом доктрина «духовного сионизма» и сама его четкая, прозрачная проза. Это стиль включает в себя стилизованные под народную речь рассказы Ш.Я. Абрамовича – богатые энергией письма и сатирической мощью. Позднее к этому же феномену была причислена и эмоционально насыщенная национальная поэзия Бялика. Хотя все эти проявления одесского стиля чрезвычайно различаются между собой, все же можно обозначить и их общие черты. А все вместе эти особенности составили систему культурных и литературных норм, которые и оказали самое мощное влияние на ту четверть века, что предшествовала первой мировой войне. Вот четыре основные особенности этой системы:

1.Ясность логической мысли, чувств, описаний реальности с точным отображением деталей.

2.Сосредоточение на общности. Так, например, Бялик выразил и интерпретировал опыт своей личности как метафору, описывающую жизнь народа в целом. Абрамович рассматривался как «художник еврейского народа». Он изобразил целостную национальную общину в противовес со­зда­нию индивидуальных портретов. Ахад-ѓа-Ам был мыслителем, который обратился к переживанию судьбы коллективного народного «Я» при переходе из мира религиозной традиции в современное национальное сознание.

3.Сочувствующий критицизм - то, что Ахад-ѓа-Ам называл «ранами от любящей руки»: это сфера суровых очерков самого Ахад-ѓа-Ама, рассказов Абрамовича, национальной лирики Бялика. Критическое отношение может достигать высот сарказма (как в творчестве Абрамовича) или гнева (как в поэзии Бялика), но резкость его ограничена существующей тесной связью между теми, кто сыплет упреками народу, и самим народом, их полного слияния с его неотъемлемой болью.

4.Последовательность или историчность.
Здесь гораздо больше проявилось влияние С.М. Дубнова, чем остальных троих отцов-основателей одесской школы. Главная его идея в том, что каждое утверждение или заключение об историческом явлении должно опираться на аргументы, содержащие опыт минувших времен. Сионизм, например, понимался как стремление к будущему, укорененному в прошлом. Иудаизм рассматривался, как национальный опыт, базирующийся на этике библейских пророков.

Эти одесские авторы были скептичны по отношению к системе «рационального» оживления иврита, только для «обслуживания» практичной современности и подозрительны к литературному новаторству. Натуралистичное изображение современной социальной реальности, если только под ним не просматривалась хотя бы незначительная историческая глубина, отбрасывалось как поверхностное и эфемерное.

ИзменитьУбрать
Сидят (справа налево): Менахем Соловейчик, Авраам Идельсон,
Зеев Жаботинский; стоят: Арнольд Зейденман, Александр Гольдштейн,
Шломо Гепштейн Симха Бен-Цви (Семен Гутман), Иеѓошуа Равницкий,
Хаим Нахман Бялик
(0)

Например, стилизованные ироничные поэмы-идиллии Черниховского тепло приветствовались. Но его же стихотворения, проникнутые духом модерна, отличающиеся упругим ритмом и бурной или даже брутальной лексикой, отвергались.

Защитники одесского стиля требовали инноваций, укорененных в прошлом, в их понимании и настоящее, и будущее содержали древнее наследие, наиболее важную составляющую национального «Я».

Согласно формулировке Ахад-ѓа-Ама самосознание, оторванное от своих корней, высыхает и гибнет.

Итак, одесская школа создала линию классицистской перспективы в мышлении, литературе и даже в общественной и частной деятельности еврейских интеллектуалов эпохи модерна. Эта установка помогла укрепить сознание того, что прочность современной еврейской культуры базируется на исторических истоках.

То, что стояло за конкретной тематикой Одесской школы, то, что было собственно Одес­сой, столицей еврейской литературы на протяжении жизни двух поколений – стало одним из образов, метафорой, почти мифом. В каждом углу черты оседлости молодые люди, стремящиеся к свободе, самовыражению, образованию и искусству, мечтали об Одессе. Они притекали сотнями. Мечтой этих молодых людей было согреться в теп­лой атмо­сфере, создаваемой великими писателями и лидерами. Даже когда одесская школа иссякла сама по себе, а ее творческая сила сохранялась лишь в памяти, ивритская культура продолжала развертывать Одесскую мечту, мечту, которую Элиезер Штейнман – в своем творчестве ушедший далеко от одесской школы – определил как «мед Одессы» (или «солнце Одессы»).

Для молодых евреев по всей России, изголодавшихся по знаниям, Одесса была, конечно, настоящими медовыми сотами, чья сладость влекла молодежь отовсюду. Те, кто однажды побывали и пожили здесь, а потом уехали в другие места, продолжали томиться и тосковать по этому городу и лелеяли надежду вернуться на его улицы, как выразил это в своих стихах Иеѓуда Карни:

Почти четыре года я в ссылке,
Беженец из милой Одессы,
Но пройдет четвертый, и я вернусь сюда,
Чтобы вдохнуть опять счастье здешней весны.

Счастье твоей весны и пламя твоего лета,
А еще большее чудо – твоя осень.
Для Одессы созданы две весны:
Великолепно ее серебро, но и золото ее – роскошно.

Много было попыток возродить Одессу в Эрец Исраэль. С. Бен-Цион старался со­здать что-то вроде миниатюрной литературной Одессы в Яффо времен Второй алии. Потом одесский кружок естественно потянулся в вымечтанный Тель-Авив.

Бялик, когда приехал в Страну в середине 1920-х годов, собрал в Тель-Авиве вокруг себя группу литераторов, художников, гуманитариев, он стремился воспроизвести тот опыт плодотворной творческой культурной среды, который был уже освоен Одессой. Но, конечно, «Палестинская Одесса» не могла быть копией и не должна была стать имитацией. Начинались новые времена и новые задачи. Творчество и идеи «одесских мудрецов» легли в фундамент новейшей еврейской культуры.

Ивритская Одесса была феноменом определенного времени, невоспроизводимым вне этого времени и пространства. Историческое соединение непринужденности и воспитанности, модернизма и традиционализма, свободы и самоограничения, которое процветало в пронизанном солнцем городе на берегах Черного моря в сорокалетие 1880-1920 годов, не может быть воссоздано уже никогда. Память об этой Одессе сохранялась в сердцах многих людей, как сияющее отражение города, как источник постоянной тоски по нему.


Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №125 > ЗАВЕЩАНИЕ «ОДЕССКИХ МУДРЕЦОВ»
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-12-14 09:56:05
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Всемирный клуб одесситов Jewniverse - Yiddish Shtetl Dr. NONA