+12

№129

Мигдаль Times №129

СТРОЙНЫМИ КОЛОННАМИ

Елена ЛИБЕРШТЕЙН

Однажды в 1967 году скромный учитель истории Рон Джонс пытался объяснить ученикам, как же вышло, что в 30-е годы нацизм в Германии победил. Подростки многого не понимали, в том числе – каким образом обычные немцы могли «ничего не знать о концлагерях и массовом истреблении». Сложный вопрос не только для обычного калифорнийского школьника.

И Джонс придумал наглядный эксперимент, чтобы они увидели. Фантазия у него работала хорошо. Поначалу юноши и девушки – им было лет по 16 – воспринимали все как новую увлекательную игру.

Эксперимент был рассчитан на неделю. В первый день учитель объяснил силу дисциплины – велел сесть в положение «смирно», так как это способствует учебе. Давал различные указания – как вставать, ходить, отвечать на вопросы, ввел строгую регламентацию, единообразие действий. Тех, кто хорошо справлялся с его требованиями, Джонс хвалил и благодарил.

Ученики с азартом повиновались, даже те, кто обычно был инертен. Более того: класс в целом стал активнее, внимательнее, повысился интерес к учебе… Это и есть тот соблазнительный момент, когда преимущества авторитарного стиля видны, а пороки еще незаметны.

Джонс вспоминает: «Казалось, что ученики полностью сосредоточились на заданиях и точно излагали факты и понятия. Казалось даже, что они задают более интересные вопросы и относятся друг к другу с большим сочувствием. <…> Я ввел авторитарную обстановку обучения, и она оказалась очень плодотворной. А я… предпочитал свободную обстановку на уроке и максимальную самостоятельность в учебе».

Почему так произошло?

Сработало множество факторов. Изменение школьной рутины, присутствие игрового начала. Указания Джонса были простыми и четкими. Кроме того, юноши и девушки получали от него поощрение, одобрение – а ведь этого так не хватает! И приятно, когда кто-то так уверенно берет на себя ответственность за ваше поведение. Опять же, коллективный резонанс. Думаю, достаточно?

Класс тоже так считал. Потому что во вторник все самостоятельно сели в положение «смирно».

Особенно это удивительно для американских школьников. Мы знаем из книг и фильмов, что зачастую у тамошнего учителя проблема другая – как-то выжить в классе.

Лиха беда начало…

Преподаватель объяснил ученикам силу общности. Они хором скандировали: «Сила в дисциплине, сила в общности», и это действительно давало ощущение силы. Дальше Джонс придумал особое приветствие. При встрече ребята должны были поднять к плечу изогнутую правую руку. Он назвал этот жест салютом Третьей волны. Ученики подхватили нововведение, почувствовав свое единство и в то же время особенность. Теперь они были не такими, как все, – у них была сила, общность и тайна.

Сам несколько ошеломленный, Рон Джонс писал: «Меня мучило множество вопросов. Почему ученики подчиняются власти, которую я им навязываю? Почему они не удивляются или не сопротивляются этому "военному положению"? Когда и как все это кончится?»

В среду к 30 учащимся «подопытного класса» добровольно присоединились еще 13 человек, а Джонс решил выдать членские билеты. Он рассказал им о силе группового воздействия: индивидуальное соперничество часто приносит огорчение, а групповая деятельность позволяет достичь большего. Он чувствовал это на себе: «Мне становилось все труднее и труднее не поддаться общему порыву и не отождествляться с классом. Я не только руководил группой, но и подчинялся ее диктату».

Джонс велел ученикам совместно разработать проект знамени Третьей волны, убедить 20 детей из соседней начальной школы в правильности посадки «смирно» и назвать по одному надежному школьнику, который мог бы присоединиться к эксперименту. Трое учащихся получили задание докладывать учителю о нарушениях установленного порядка и критике Третьей волны.

После этого появились добровольные доносчики – около 20 человек. Один из учеников, у которого силы было много, а способностей – поменьше, сам назвался телохранителем учителя и ходил за ним по всей школе.

Рон Джонс писал: «К концу дня в орден было принято более 200 учеников. Я чувствовал себя очень одиноким и был несколько напуган… Половина класса теперь считала своим долгом наблюдать за своими товарищами и доносить на них». Они стали нужными и значимыми. Они были при деле. И они испытывали сладкое удовольствие быть «с кем-то», быть лояльным.

В классе были три успешные ученицы, спокойные и уверенные, намного превосходившие своим интеллектом остальных. Им нравилось проявлять свои академические и лидерские способности. Но они оказались невостребованными: «Те награды, которые они привыкли завоевывать, в условиях эксперимента просто перестали существовать. Интеллектуальные навыки, необходимые, чтобы задавать вопросы и рассуждать, больше не существовали. В военизированной атмосфере класса эти ученицы казались озадаченными и печальными».

Девушки рассказали об эксперименте родителям. Джонсу позвонил раввин, знакомый с их семьями. Учитель объяснил, что класс на практике изучает немецкий тип личности. Раввин, казалось, был удовлетворен ответом и обещал объяснить все родителям школьниц.

Джонс был крайне разочарован отсутствием сопротивления даже со стороны взрослых. Директор школы приветствовал его… салютом Третьей волны.

«Многие ученики перешли разумные границы, – писал он. – …Я ловил себя на том, что вхожу в роль даже тогда, когда в этом нет необходимости. Я задавал себе вопрос, не происходит ли то же самое со многими другими людьми. … С той ситуацией и ролью, которые создал я, беда была в том, что у меня не было времени подумать, к чему все это приведет. Вокруг меня бушевали события».

В среду вечером кто-то ворвался в класс и перевернул все вверх дном. Утром в четверг Рон Джонс узнал, что это был отец одного из учеников, отставной полковник авиации, который отбыл срок в немецком лагере для военнопленных. «Он рассказал мне о своих друзьях, убитых в Германии. ... Впоследствии мы несколько часов говорили с ним о его переживаниях и поступках, но с того момента в четверг утром я еще больше встревожился… Третья волна нарушала нормальный учебный процесс. Ученики пропускали уроки, чтобы участвовать в движении... В школе стало действовать настоящее гестапо».

Джонс искал выход из этой тупиковой ситуации – и решил ускорить завершение эксперимента. Сначала он объяснил учащимся «силу гордости». Потом выдал следующую «легенду»: все они – часть общенациональной молодежной программы, чья задача – политические преобразования на благо народа. В других регионах страны, сказал он, уже сотни отделений Третьей волны, а в полдень пятницы об их создании по телевидению объявит лидер движения.

В пятницу 200 учеников набились в кабинет. Друзья Джонса изображали фотографов.

Вместо апогея «Третьей волны» Рон Джонс показал школьникам фильм о Нюрнбергском процессе. Разумеется, он рассказал им, что на самом деле происходило в школе на этой неделе и почему.

Видимо, он был то ли очень уверенным в себе человеком, то ли крайне легкомысленным. Ведь вдохновленные, а затем страшно разочарованные ученики могли и убить его за предательство великой идеи.

«Мы узнали, что значит создать дисциплинированную социальную среду, построить особое общество, поклясться в верности этому обществу, заменить разум правилами. Да, из нас всех получились бы хорошие немцы. Мы бы надели форму, отворачивались бы, когда наших друзей и соседей предавали анафеме, а потом преследовали, держали бы двери на запоре, работали бы на "оборонных" заводах... Да, мы узнали, хотя и не такой дорогой ценой, что значит найти героя, принимать поспешные решения, чувствовать себя всесильными хозяевами судьбы.

Мы знаем, как страшно быть отвергнутым и как приятно делать что-нибудь правильно и получать за это награды, быть главным, быть правым. Мы видели и, наверное, почувствовали, к чему все это приведет, если дойти до крайности.

Мы видели, что фашизм – это не то, что делают какие-то другие люди. Нет, он здесь, в этой комнате, в наших собственных привычках и образе жизни. Стоит только чуть-чуть копнуть, и он появится на поверхности…»¹

Все участники этой истории испытали много разных чувств, но особенно – сильный стыд. Это одна из причин того, что эксперимент долгое время оставался неизвестен широкой ауди­тории. В конце 1970-х Джонс опубликовал отчет в своей книге.

В 1981 г. на основе этого сюжета вышли роман и американский телефильм «Волна». В 2008 г. вышел немецкий фильм «Эксперимент 2: Волна». В 2010 г. в США сняли документальный фильм «Lesson Plan», где есть интервью с участниками эксперимента.

Немного напоминает эту историю так называемый эксперимент Зимбардо («Стэнфордский тюремный эксперимент»), проведенный в 1971 г. Его автором был настоящий ученый, а участниками – взрослые люди. И последствия были куда серьезнее. Немецкий фильм «Эксперимент» (2001) наглядно и убедительно рассказывает об этом.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста