БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №165-166 > ЕВРЕЙСКИЙ ЗАГОВОР ПО-ОДЕССКИ
В номере №165-166

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
0
Интересно, хорошо написано

ЕВРЕЙСКИЙ ЗАГОВОР ПО-ОДЕССКИ
Инна НАЙДИС

Лет десять тому увидела я в поликлинике пожилую Кармен – «старинную» медсестру, и вдруг поняла, что их давно уже нет.

Все мое детство, да и взрослую жизнь это было привычно. Когда я заболела воспалением легких, пришел дядя Исаак, мамин родной дядя, фтизиатр Исаак Исаевич Штейнберг. В мой «переломный» год, в четвертом классе, Дина Михайловна Тетельбаум, завидев меня с очередной травмой, говорила: «Какая у тебя вкусная фамилия!» Папа объяснил мне, что Кигель – это от еврейского кугель. Дина Михайловна сопровождала меня от рождения, через регулярные школьные медосмотры и до встречи в клинике Б. Резника (тогда еще не имени его), где она была консультантом. Увидев меня, уже маму с 3-летним сыном, отругала: «Я думала, ты умная девочка. Ты что, не знаешь, что здесь мононуклеоз? Быстро забирай ребенка домой!»

ИзменитьУбрать
А.С. Энгельштейн
(0)

Моя мама часто болела, и в доме звучали фамилии Энгельштейн, Лерер, Гешелин…

ИзменитьУбрать
Г.М. Лерер
(0)

А в роддоме на Комсомольской – взрослые обсуждали – зверствовал доктор Турнер: матерясь, швырял в головы пациенткам благодарственные деньги и вазочки. В 1992 г., когда Александр Яковлевич умер, не оказалось денег даже на похороны – это у гинеколога-то! Мой папа изготовил на заводе ограду для его могилы.

Как же я обрадовалась статье Юлии Вербы «Йося и его дети» о ныне здравствующем (до 120 ему!) гинекологе Иосифе Зильбермане! Тот самый замес! Сегодня!

К моим новорожденным детям приходила патронажная медсестра, «знойная женщина» по имени Фира, которая вселила в меня уверенность, что я не наврежу ненароком хрупкому младенцу.

И даже когда мы гостили в Нью-Йорке и у сына начался отит, знающие люди направили нас к бывшему светилу Одессы доктору Хаису.

Надо ли говорить, что в Одессе врач-еврей – это было естественно, как вода в кране? Казалось, так было и будет всегда.

В коллекции Е. Красновой и А. Дроздовского хранится Адресный справочник врачей, изданный аптекой Гаевского в 1913 году. В этом списке встречается значительное количество еврейских фамилий, одних Рабиновичей штук пять.

Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона приводит следующую статистику за 1910 год: врачей-евреев 290 из 594; зубных врачей и дантистов евреев 291 из 313; фельдшеров и фельдшериц 12 из 29; зубных техников – 8; повивальных бабок – 352 из 433.

Подготавливая в Музее истории евреев Одессы выставку «Врачи одесского профиля», мы задались вопросом: каково было в России врачам-евреям?

Первый таковой – Мистро Леон Жидовин, прибывший из Венеции в Москву в 1490 г., – плохо кончил. Он состоял лейб-медиком великого князя Иоанна Васильевича, не справился с лечением княжеского сына и был казнен.

В царствование Екатерины II врачи-евреи прибывали из-за границы, где получали медицинское образование, а затем держали экзамены в Петер­бургской медико-хирургической академии.

Никаких ограничений для евреев-врачей не было до 1828 г., когда сенат спохватился, что «права входить им в гражданскую государственную службу не предоставлено».

Положение о евреях 1835 г. предоставило право (в каждом отдельном случае с высочайшего разрешения) на государственную службу евреям, получившим степень доктора, что не распространялось на евреев-лекарей (без степени).

В 1844 г. император Николай I запретил принимать евреев «на государственную службу (любопытно, что один из четырех евреев-дантистов в Петер­бурге, Самуил Вагенгейм, был назначен именно в 1844 г. придворным врачом, а другой, Давид Валленштейн, служил при великом князе). Впрочем, уже в 1855 г. правительство не отказалось от услуг евреев-врачей на время войны, а в 1856 г. распоряжение 1844 г. было отменено имп. Александром II». (ЕЭБЕ, «Медицинские профессии в России»)

В царском рескрипте времен Крымской войны читаем следующее: «По засвидетельствованию Ново­российского и Бессарабского губернатора о примерном бескорыстии и самоотвержении, с коими вольнопрактикующие медики еврейского закона Розен, Маргулиус, Шорштейн, Бер­тен­зон, Дрей и Пинскер, оставив в минувшую войну частную практику, явились на призыв в военные госпитали – для исполнения должности ординаторов, в самое трудное время, при господствовавших в высшей степени тифозных и других зара­зительных горячках, всемилостивейше жалуем их кавалерами Императорского и царского ордена нашего Св. Станислава третьей степени, для лиц нехристианских вероисповеданий установленного, повелеваем Капитулу снабдить сих кавалеров орденскими знаками, при надлежащих грамотах».

Все шестеро – наши земляки. В представлении на награждение особо был отмечен доктор Моисей Михайлович Шорштейн: «...Они явили собой блистательный пример бескорыстия и самоотвержения, в особенности лекарь Шорштейн, служивший казне безвозмездно долее других и, кроме того, лечивший бесплатно многих офицеров в своем гидропатическом заведении»1. Этот рескрипт, кроме всего, фиксирует тот факт, что упоминаемые врачи не приняли крещения. И это свидетельство определенной стойкости.

ИзменитьУбрать
Д-р М.М. Шорштейн
(0)

Крещение значительно упрощало жизнь и открывало широкие горизонты для карьеры. Так, например, крестившийся Борис Михайлович Шапиров (Шапиро) дослужился до генерал-майора и получил дворянство. Он был председателем лечебной комиссии Главного управления Российского общества Красного Креста, почетным лейб-медиком Двора его Императорского Величества, действительным тайным советником. И, хотя его семья отвернулась от него, трудно осуждать человека, поставившего кордон чуме на китайской границе.

ИзменитьУбрать
Д-р Л.М. Шорштейн
(0)

Один из зачинателей одесской курортологии Алексей Васильевич Бертенсон2 (1825-1909) был главным врачом одесской городской больницы и председателем Общества одесских врачей.

Из выкрестов – И.И. Мечников (внук еврейского просветителя Лейбы Неваховича, после крещения быстро сделавшего карьеру и состояние) и первый одесский профессор медицины Артемий Алексеевич (Соломон Абрамович) Рафалович (1816-1851). В 1841 г. на юридическом факультете Ришельевского лицея была создана кафедра судебной медицины, которую и возглавлял Рафалович в 1841-1845 годах.

Интересно, что на этом факультете учился и в 1844 г. его окончил Иеѓуда Лейб (Леон) Пинскер, будущий идеолог сионизма и, как указывает Википедия, один из первых евреев, поступивших в высшее учебное заведение Российской империи. Он упоминается в приведенном выше царском рескрипте о врачах-героях.

Кстати, в армии действовала 5-процентная норма на врачей-евреев, которая «почему-то» упразднялась на время войны.

Надо ли упоминать о процентной норме при поступлении в российские учебные заведения, начиная с гимназии и заканчивая высшими? Поэтому зачастую будущие врачи-евреи во второй половине 19 века получали образование за границей. Но были и выпускники Киевского и Московского университетов и Петербургской военно-медицинской академии (евреи зачастую были вольнослушателями). Иудеям попасть туда было непросто.

В качестве примера сложностей при поступлении – фрагмент из воспоминаний Владимира Серебро о его тесте, одесском курортологе и физиотерапевте, докторе Моисее Самойловиче Беленьком (1892-1982)3. М.С. Беленький родился в семье агронома, которая «подолгу жила в сельской местности. Родители не хотели отправлять детей в Киев для поступления в младшие классы гимназии, где "в отрыве от семьи дети испортятся". Поэтому начальное образование дети получали дома. … Весной детей возили в Киев для сдачи экзаменов за тот или иной класс гимназии. …для поступления в университет абитуриентов "иудейского вероисповедания" существовала процентная норма. Преодоление этого барьера гарантировала только золотая медаль. Но получить ее в Киеве могли те дети, которые проучились в гимназии не менее двух лет. В то же время в киевские гимназии не принимали в последние два класса детей, сдававших экзамены экстерном. Вот почему в семье Беленького установился обычай: мальчиков, достигших подросткового возраста, отправлять на Кавказ, где была возможность поступить в последние два класса гимназии, и, кроме того, там жили близкие родственники. … Итак, в конце августа 1910 г. Моисей вместе с младшим (на полтора года) братом Абрамом выехал в Тифлис. Братья проучились там два года и окончили гимназию с золотыми медалями. … Обратная дорога братьев в отчий дом пролегла через Одессу. Не думал тогда Моисей, что этот город окажется его судьбой. В 1912 г. он стал студентом медицинского факультета Киевского университета».

«Теоретически [в дореволюционной России] врачебная и преподавательская деятельность в медицине была доступна для евреев, имевших медицинские ученые степени. Однако на практике евреев – преподавателей медицины было очень мало, и никто из них не смог продвинуться далее неоплачиваемой должности приват-доцента».
Википедия, «Цион, Илья Фаддеевич»

В 1900 году в Одессе наконец-то открывается медицинский факультет при Новороссийском университете (самостоятельным вузом он станет лишь в 1922 г.). Но ни один из маститых врачей-евреев не становится его сотрудником. Все заслуги перед медициной и городом не помогли Я.Ю. Бардаху попасть в штат Новороссийского университета, даже после февральской революции. Нет, лекции-то он читал, но лишь в качестве приглашенного – приват-доцента. А ведь он с легкостью мог сделать ­карьеру в Париже.

Из-за антисемитизма из Одессы к другим берегам унесли славу А.М. Безредка – микробиолог, иммунолог, заместитель директора Института Пастера в Париже; М.В. Вайнберг – иммунолог, открывший возбудителя газовой гангрены, автор монографии «Анаэробные микробы»; В.А. Хавкин – создатель вакцин против чумы и холеры, и многие другие. Да и И.И. Мечников, хоть сам от этого не страдал, но был очень чувствителен к антисемитизму и, кроме того, в Одессе лишен был талантливых сотрудников.

«Насчет чумы, придет ли она к нам, пока нельзя сказать ничего определенного. Если придет, то едва ли напугает очень, так как и население, и врачи давно уже привыкли к форсированной смертности, благодаря дифтериту, тифам и проч. Ведь и без чумы у нас из 1000 доживает до 5-летнего возраста едва 400, и в деревнях, и в городах на фабриках и задних улицах не найдете ни одной здоровой женщины. Чума будет тем страшна, что она явится через 2-3 месяца после переписи; народ истолкует перепись по-своему и начнет лупить врачей, отравляют-де лишних, чтобы господам больше земли было. Карантины мера не серьезная. Некоторую надежду подают прививки Хавкина, но, к несчастью, Хавкин в России не популярен; “христиане должны беречься его, так как он жид”».
Из письма А.П. Чехова к А.А. Суворину ( chehov-lit.ru)

ИзменитьУбрать
И.И. Мечников и А.М. Безредка. Париж, 1914
(0)

В 1911 г. во «Врачебной газете» писали: «В 1909 году генерал Толмачев4. предложил заменить врачей-евреев в Еврейской больнице – врачами-христианами. В 1910 году он распорядился о закрытии общественной лечебницы для приходящих, в виду того, что эта лечебница может оказаться в руках врачей-евреев. Это происходило как раз в разгар чумной эпидемии, когда закрытие популярной лечебницы... было особенно тягостно для населения».

Надо сказать, что врачи нееврейского происхождения неоднократно вступались за своих коллег.

«Профессора Новороссийского университета Н.К. Лысенков, К. Сапежко, Б.Ф. Вериго, В.В. Завьялов и Е. Щепкин напечатали в "Одес­ском листке" письмо, в котором присоединяются к протесту литераторов и ученых против кровавого навета на евреев относительно ритуального убийства и предлагают русским христианским согражданам г. Одессы, следуя голосу совести, печатным присоединением своих имен поддержать этот призыв к любви и разуму». («Врачебная газета», 18.12.1911)

Лишь после октябрьской революции врачи-евреи получили не только народное, но и официальное признание. В 1920-е годы в Одессе было около тысячи врачей, половина из них – евреи5.

ИзменитьУбрать
Из фондов музея одесской психиатрической больницы
(0)

На довоенных виньетках Одесского медина, хранящихся в Музее истории евреев Одессы, преподавательский и студенческий состав пестрит еврейскими фамилиями. Именно благодаря этим виньеткам нам удалось найти фотографии многих светил одесской медицины – Б.Е. Франкенберга, И.Я. Винокурова, Л.Е. Розенфельда, И.Л. Дайлиса, Я.Б. Резника, Г.М. Лерера, Я.К. Гиммельфарба и других.

В экспозиции медицинской выставки представлены также два «личных дела»6 студентов ОМИ, датируемые 1938 годом. В личном деле Дынина Самуила Яковлевича хранятся документы об отчислении, а после – восстановлении студента, который скрыл свое непролетарское происхождение – его отец владел мельницей. Второе – дело студентки О.Ш. Коган, которая в автобиографии сообщает, что в 1927 г. ее семья вернулась из Палестины, где ее отец работал водителем.

К сожалению, нам неведомо, как сложились судьбы этих студентов во время войны.

В первые дни войны в медицинских вузах прошли досрочные выпуски. 1370 преподавателей и студентов одесского мединститута отправились на фронт. Вернулись далеко не все7.

Ну, мы помним: врачи особо ценятся во времена эпидемий и войн. Едва стала налаживаться мирная жизнь, как нахлынула новая беда: борьба с «космополитами» и «врачами-убийцами».

В отчете Одесского мединститута за 1948-1949 учебный год отмечалась «недостаточная обеспеченность института национальными кадрами». За 1949-1951 гг. евреев в преподавательском составе стало в два раза меньше. Вот далеко не полный список уволенных только за год: доценты Вайнер, Кранцфельд, Эпштейн; другие понижены в должности до ­ассистента: Штивель, Шпилер, Гук. В 1952 г. был уволен возглавлявший кафедру болезней уха, горла и носа профессор И.А. Гешелин как «не обеспечивший руководство кафедрой в подготовке кадров коренной национальности». Профессор Беата Исаевна Кранцфельд в 1953 г. была разжалована в доценты.

Свой голос в защиту евреев осмелился поднять этнический украинец, 93-летний академик Н.Ф. Гамалея, который вместе с Я.Ю. Бардахом основал в Одессе первую в России и вторую в мире бактериологическую лабораторию. Он написал письмо Сталину, в котором прямо заявил о недопустимости государственного антисемитизма.

С этих времен началось «вымывание» евреев из одесского медицинского института. Негласно вернувшаяся 5-процентная норма была одинаковой для всех вузов, но более престижные специальности становились для евреев практически недоступными. Во времена моей юности было доподлинно известно, что евреи в одесский медин не принимаются, за редким исключением – по большому блату или за очень большие деньги. Но и простые смертные умудрялись как-то просачиваться, поступали в других городах, а потом переводились в Одессу.

Светила одесской медицины, имевшие неосторожность родиться евреями, передавали свой опыт молодым врачам в Институте усовершенствования врачей и в клиниках мединститута.

Пожалуй, еще до 1980-х в Одессе было много врачей-евреев. Но слава их, в основном, передавалась «сарафанным радио». Исключенные из мирового научного процесса, отстраненные от преподавательской деятельности, они не попали в анналы истории. Их имена сохранились в памяти пациентов и сегодня просачиваются в Сеть.

Особый раздел выставки в Еврейском музее хотелось бы посвятить «детям врачей» – вернее, родителям-медикам известных одесситов.

Врачами были родители М.М. Жванецкого.

Директор Музея современного искусства С. Кантор предоставил список врачей, включающий родителей его и супруги: доктор мед. наук, невропатолог Листицкая Флора Михайловна (1927-2017); врач-терапевт Кантор Хава Рувимовна (1919-1995); врач-рентгенолог Шварц Наум Лазаревич (1924-2017) – со 2-го курса ОМИ ушел на фронт рядовым, участник Сталинградской битвы, инвалид войны, его жена, врач-терапевт Пекарь Алла Аркадьевна (1927-2010); врач-офтальмолог Стрельцова Вера Натановна (1924-2006?) на фронте была старшей операционной сестрой, затем старшей операционной сестрой у В.П. Филатова.

Известный одесский журналист Е.М. Голу­бов­ский (его мать Клара Натановна Голубовская и дядя, Моисей Натанович Шапочник, тоже были врачами) вспомнил несколько известных медицинских имен. О некоторых мы написали в журнале, других я оставлю здесь – чтобы сохранить память: Дж.И. Майер, Г.С. Жалковский, Я.В. Ермулович, Файнблат.

Заслуженный врач Украины, фтизиатр Леонид Григорьевич Авербух, достойный сын заведующей рентгенологическим отделением туберкулезного института М.Г. Зальцберг, создал Музей истории борьбы с туберкулезом. В этом музее сегодня можно увидеть множество забытых еврейских фамилий. Леонид Григорьевич не только представитель славной плеяды послевоенного поколения врачей, он журналист и обаятельный собеседник, имеющий что сказать за одесских врачей.

Я вам не скажу за всю Одессу, но весь «Мигдаль» и пол-Одессы лечатся у терапевта Софьи Семеновны Фингеровой, тоже дочери врача-фтизиатра – Раисы Юльевны Биндер.

После развала СССР произошел мощный отток кадров из одесской медицины. Причины эмиграции – национальные, профессиональные и материальные.

Положение большинства врачей в городе сегодня – постыдное для всех нас и по уровню зарплаты, и по условиям работы. Лишь пандемия заставила власть и средства предержащих задуматься о плачевном состоянии нашей медицины. Но она по-прежнему держится на профессионалах, желающих спасать людей. И при всей ностальгии по старым одесским врачебным династиям, национальность не имеет значения при выборе, кому доверить свои здоровье и жизнь. Главное – профессионализм и человечность.

А легко ли сегодня одесскому еврею стать врачом? При желании и способностях – ничуть не труднее, чем другим. Процентной нормы в Украине нет.


1Е. Краснова, А. Дроздовский, "Вода в Одессе"
2Николаевский и одесский купец 1-й гильдии Гейнех Бертенсон после крещения стал Василием, что значительно облегчило карьеру его сыновей. А.В. Бертенсон держал знаменитое лиманно-лечебное заведение «Куяльник», где у него была дача. На этой даче провел последнее лето своей жизни, уже тяжело больной, великий Н.И. Пирогов.
3В 1930 г. М.С. Беленький женился на Лидии Ландесман, дочери известных врачей супругов Ландесман, в прошлом владельцев санатория, упоминаемого К. Паустовским в книге «Время больших ожиданий».
4Е. Краснова, А. Дроздовский, «Вода в Одессе»
5Генерал Толмачев – одесский градоначальник, изгнанный из города за самоуправство и провал борьбы с эпидемией чумы.
6Р. Александров, «Далее везде», МТ №54.
7По инициативе А.С. Фонберштейна в 1985 г. был организован сбор материалов, которые легли в основу справочника «Буремні військові часи в особах Одеського медичного університету (1941-1945)».

В моей семье моя мама и две её сёстры были докторами. Практиковались между 1940 по 1972 . Потом в Израиле.

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №165-166 > ЕВРЕЙСКИЙ ЗАГОВОР ПО-ОДЕССКИ
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-29 02:21:43
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Всемирный клуб одесситов Еврейский педсовет Jewniverse - Yiddish Shtetl