Все в нем в превосходной степени – этого хватило бы с избытком на нескольких человек. Даже если вы не знаете его по имени и фамилии, то наверняка знаете в лицо. Этого смешного актера зовут Стивен Фрай. Он талантлив и знаменит. А когда человек известный и одаренный вдруг вступает на скользкий путь сочинительства, это всегда любопытно.
Книги Стивена Фрая нравятся. Их читают. Их хвалят. Они становятся бестселлерами. Их даже не ругают самые придирчивые в мире британские критики. Сам он свой литературный успех объясняет тем, что писательство, по сути, сродни актерству: «Я никогда не ограничивал себя какой-то конкретной дисциплиной или способом выражения. Писать я пытался всегда, с детства. Актерство и писательство похожи. Для того чтобы быть актером, нужно то же самое воображение. Это не то воображение, которым придумывают фантастические истории, но более важное воображение, которое пытается проникнуть в головы других людей, влезть в их шкуру».
Когда это проникновение удается, то рождается удачная роль и хорошая беллетристика, и вечная загадка для читателя (и для зрителя) – а насколько, собственно, лирический герой является отражением самого автора? Заинтересованный читатель начинает искать совпадение жизненных реалий, совпадение мыслей – для того, чтобы подтвердить или опровергнуть возникшую иллюзию единства автора и его героя. Книги Фрая, конечно же, не все и не во всем автобиографичны, но они обильно пропитаны и его жизнью, и им самим.
Кажется, что природа, создавая его, была шутливо избыточна – таким же получился и Стивен Фрай. Избыточный рост, избыточный вес, могучий интеллект, удивительное чувство юмора, феноменальная легкость. А на обороте этих щедрых подарков судьбы не менее щедро собраны: комплексы, болезненный перфекционизм, чувствительность к критике, суицидальные настроения и одиночество. Так что питательного материала и для актерства, и для писательства он сам себе поставляет с избытком.
Может, поэтому роман «Как творить историю» (1997) стоит несколько особняком. Не потому, что сделан слишком или, наоборот, не слишком талантливо. А потому, что читателю не совсем понятно, зачем человеку, являющемуся воплощением английского стиля, английского духа, английского языка, писать книгу о фашизме, о Гитлере, об альтернативной истории. С одной стороны, ответ на этот вопрос неожиданно оказывается лежащим на поверхности. Его мама – еврейка, и половина ее огромной семьи погибла во время Холокоста. Но с другой стороны, Стивен Фрай – типичный случай европейского еврея. Человек с нееврейской фамилией, с нееврейским взглядом на жизнь, вне еврейской религии, вне антисемитизма и вне безоговорочной любви к земле Израиля. «Технически, если это только возможно технически, я родился евреем». Но этот «технический» ответ раз за разом, из интервью к интервью, от вопроса к вопросу, от ответа к ответу, обрастает таким количеством объяснений, что как-то начинаешь понимать, что еврейство Стивена Фрая отнюдь не техническо
го свойства.
Балбес и шалопай Майкл Янг, аспирант-историк и по совместительству герой романа «Как творить историю», безалаберен, как и положено 24-летнему балбесу и шалопаю, но в каждый из 365 дней календаря он помнит про 20 апреля. «Я действительно родился двадцатого апреля. Думаю, с тех самых пор, как я узнал, что двадцатое апреля – это… ну знаете, что его можно назвать красным днем календаря, я проникся … любопытством или, не знаю, ощущением вины, что ли».
И престарелый кембриджский профессор, немец, воспитанный в еврейской семье, который не может забыть своего настоящего отца: «Мой отец был в Освенциме. Он служил в СС. И мне приходится жить с этим».
Профессор Лео Цукерман обеспечивает движение сюжета из области истории в область теоретической физики, а Майкл, движимый своей юностью и шалопайством, задумывает синтез этих столь далеких друг от друга наук в едином эксперименте. Все дело в том, что человечество разложило науки по полочкам. Поделило их на гуманитарные и естественные, на исследования практические и, скажем так, описательные. Потому что так надо, так понятно, так удобно. Но как быть, если однажды обнаружится что история – наука не менее практическая, чем биохимия, или генетика? Это значит, что она подвержена сослагательному наклонению, и как тут удержаться от исследований опытным путем? «Это нечто производимое мною и Лео in vitro. Исследование природы времени и исторической возможности. Проект, осуществляемый ради развлечения и обретения нового знания».
Имея пусть несовершенную, но действующую машину времени в руках, любое звено истории можно выделить, изменить и посмотреть, что же из этого всего получится. Историк в роли Б-га. И, как положено самозваным богам, Майкл и Лео решают сотворить лучший мир и лучшую историю. А в лучшей истории нет места жгучему чувству вины, нет места геноциду и нет места этому имени…
Адольф Гитлер... Произнося его имя, евреи традиционно добавляют к нему определенный титул. Титул, которого удостаиваются самые страшные люди, порожденные миром и историей: «Да сотрет Всевышний его имя!» – говорят они. А Стивен Фрай написал роман, о том, что будет, если однажды эти слова будут услышаны. Что будет, если из истории человечества изъять всего одного человека? Столь ужасного, столь заслуживающего того, чтобы никогда не рождаться. Возможно, тогда история пошла бы сквозь 20 век с интеллигентным, европейским, человеческим лицом…
Но с философией или без, а рельсы приключенческого романа – с элементами юмора, фантастики, с потрясающе прописанной исторической реконструкцией, – выводят нас к неизбежному хэппи-энду. Впрочем, возвращение мира и истории на круги своя не происходит совсем уж без потерь. Можно считать безвозвратно утраченными на поворотах истории «Ойли-Мойли» – любимую музыкальную группу Майкла, его иллюзии, а вместе с ними – некоторые иллюзии читателей и некоторые из иллюзий самого Стивена Фрая. Да, видимо и у него были иллюзии по поводу совершенства современного мира. Но интеллигентному человеку, европейцу, не позволено задумываться о трагедии европейского еврейства, позволено только плакать и скорбеть. Оказалось, что в своей альтернативной истории он преступил пределы дозволенного, позволил себе личное отношение к истории. Поставив перед героями и читателями вопросы о личной и коллективной ответственности, сам автор был вынужден столкнуться с множеством вопросов, адресованных уже лично ему.
Конечно, ему приходится отвечать не так напряженно, как Салману Рушди за «Сатанинские стихи». Нет. Ведь вопросы эти задаются интеллигентно, по-европейски, с человеческим лицом. Так же интеллигентно, по-европейски, с человеческим лицом окончательно решался «еврейский вопрос» в романе Стивена Фрая. И, кстати, евреев в мире после этого не осталось. Ни одного.
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.