Как-то раз мой приятель листал поэтический альманах «День поэзии». Собственно, он не один его листал, а в компании друзей. Происходило это в гостеприимном, уютном одесском доме на Канатной, году в 1986-м. Тихим вечером за чашкой чая говорили, как ни странно, о стихах, о приоритетах в области изящной словесности. А еще о том, что как-то скудно, бедно стало в отечественной поэзии. Что не хватает новых имен, неожиданных и ярких. Что напечатанное в «Дне поэзии-86» отдает литературщиной, вторичностью, и стихи «одинаковы с лица», как понедельники на нелюбимой работе.
Разговор о поэзии был скорее эмоциональный, нежели профессиональный, откровенно говоря, сугубо любительский, даже чем-то напоминающий игру «чет-нечет». Крупье, то есть тот, кто листал альманах, прочитывал стихотворение, а все остальные его оценивали. Оценки были невысокие. Безликими казались стихи. Такими, которые можно писать, а можно и не писать. И даже выяснять, чем они плохи, было скучно, а «об запомнить» вообще речи не было.
В один прекрасный момент читающий сказал: «Ладно, не будем тратить зря время. Но в этом альманахе кое-что все-таки есть. Слушайте!» И он прочел стихи под типичным советским названием: «Моя Москва».
Я, Москва, в тебе родился.
Я, Москва, в тебе живу,
Я, Москва, в тебе женился,
Я, Москва, тебя люблю!
Ты огромная, большая,
Ты красива и сильна,
Ты могучая такая,
В моем сердце ты одна.
Много разных стран я видел,
В телевизор наблюдал,
Но такой как ты не видел,
Потому что не видал.
Где бы ни был я повсюду,
Но нигде и никогда
Я тебя не позабуду,
Так и знайте, господа!
Эффект не замедлил себя ждать. Все присутствующие разом повеселели и перестали унывать. Понятно: талант одного веселит сердца многих. Лютая издевка звучала в стихотворении. Ядовитейшая пародия на официальный поэтический стиль. Без нажима, легко, походя, в четырех строфах автор уничтожал весь песенно-бравурный хлам, написанный о «столице нашей Родины» в течение долгих десятилетий. Значит, не все еще потеряно! Значит, среди монотонной жвачки, которую продуцировал Союз писателей и пропускала цензура, попадаются и настоящие, неожиданные, умные стихи.
Откуда что берется, как это стихотворение затесалось в приглаженный и причесанный альманах? Но факт – затесалось. С тех пор и запомнилось имя автора – Игорь Иртеньев.
Дальше со стихотворением «Моя Москва» было не без курьезов. Оно послужило своеобразной лакмусовой бумажкой, проверкой на глубину восприятия и чувство юмора окружающих. Забавно, но некоторые, даже симпатичные и совсем неглупые люди, не чувствовали издевки, воспринимая стихи, так сказать, один к одному. Не чувствуя подтекста. Не замечая, что поэт разные страны наблюдает в телевизор и при этом обещает не забывать города, который не покидает. И так далее. Но многие веселились напропалую и выказывали желание услышать или прочесть что-нибудь еще из того, что написано Игорем Иртеньевым. Прошли годы, и это желание исполнилось.
Есть что-то чудесное, возможно, сохранившееся с детства, в исполнении самых неожиданных и несбыточных желаний. Кто тогда, в 1987-м, мог подумать, что каких-нибудь десять-двенадцать лет спустя Игорь Иртеньев в Золотом зале Одесского литературного музея будет читать свои стихи? Вот так, запросто, наизусть, лишь временами сверяясь с книгой, которую будет держать в руках.
Наверное, стоит все же добавить каплю дегтя в медовую картинку. Наши желания действительно исполняются, но не совсем так, как рисовалось в голубых и розовых мечтах. Львиная доля тех, кто дискутировал о поэзии за чашкой чая в конце 1980-х, была уже, скажем так, не в Одессе. Делить искренние восторги по поводу присутствия в городе поэта, чье имя единственным запомнилось из обширного альманаха, было не с кем. О чем можно лишь пожалеть, поскольку разделенное горе становится вдвое меньше, а разделенная радость умножается многажды. Но зато можно было порадоваться тому, что человек, которого представлял лишь по строчкам, как сказали бы сегодня – виртуально, вот он – здесь, и его даже можно при желании потрогать.
Выступлению Игоря Иртеньева в Золотом зале предшествовал случай, прочно связавший поэта с «садом скульптур» при литературном музее. История эта звучит символично, поскольку она имеет прямое отношение к истокам «сада» и к самой знаменательной его скульптуре. Так случилось, что первый памятник – всемирно известному герою одесских анекдотов Рабиновичу – открывали дважды.
Затея с Рабиновичем принадлежала людям хорошим и разным: работа Резо Габриадзе, идея установления памятника в Одессе – Михаила Жванецкого. Живое участие в «Рабиновиче» принял Всемирный клуб одесситов, естественно – Одесский литературный музей, Валерий Хаит, Леонид Липтуга, Михаил Рева, и многие, многие другие.
Понятно, что на открытии 1 апреля должен был присутствовать инициатор – Михаил Михайлович Жванецкий. Но в 1995 году как раз на 1 апреля пошел снег. Ввиду нелетной погоды, Жванецкий и его команда застряли в сугробах по дороге в Одессу. Пригласительные же были розданы, о мероприятии сообщено, публика собралась. Пришлось открывать скульптуру в отсутствии виновников торжества. На открытии Валерий Хаит задал сакраментальный вопрос: «Рабиновичи среди присутствующих есть?» Молчание было ему ответом.
Да, господа, с этим печальным фактом приходится мириться: на открытии памятника Рабиновичу не оказалось ни одного живого носителя этой знаменитой фамилии. Но, когда на следующий день московский десант добрался до Одессы, памятник открыли еще раз. Чтобы крепче было. Поскольку шутка показалась Валерию Исааковичу Хаиту удачной, он решил вновь ее озвучить. Каково же было удивление и восторг всех присутствующих, когда Рабинович отозвался. Им оказался Игорь Иртеньев, который откровенно признался, что по «девичьей фамилии» он как раз настоящий, неподдельный Рабинович:
Меня спросили на иврите:
– Вы на иврите говорите?
А я в ответ на чистом идиш:
– Ты, че, в натуре,
сам не видишь?
Можно было бы предположить, что «вся скорбь еврейского народа» на лице поэта объясняется его семитским происхождением. Но такое предположение грешило бы некоторой односторонностью. Люди, пишущие смешно, далеко не всегда бывают весельчаками, независимо от того носят ли они фамилию Гоголь, Салтыков-Щедрин, Ильф или Зощенко. Есть такое предположение, что смех – последнее прибежище ума и души, измученных нелепостью окружающего. Хулиганствующий, раскованный, не терпящий запретов в поэзии, в жизни Игорь Иртеньев производит впечатление человека грустного, замкнутого и застенчивого.
В грустном облике Иртеньева позы – ноль. Он полностью совпадает со своими стихами. Если открыть его сборник и читать подряд, особенно вслух, смех будет раздаваться практически на каждой странице. Но какой осадок останется! Смех, как известно, вызывается сочетанием несочетаемого, заведомого столкновения высокого с низким. Именно это столкновение происходит внутри стиха работы Иртеньева, высекая искры щекотного восторга. Принося радость от игры ума, глубины эрудиции, да и просто мастерства стихотворца. Зато общее настроение, которое оставляют строфы, – неизбывная грусть по поводу нелепости, абсурдности, «идиотизма жизни». Поэт, в отличие от некоторых сатириков, получающих наслаждение от глупости окружающих и восхищенных глубиной собственного ума, не рад тому, что стимулирует его творчество.
Вот и прозвучало слово «сатирик». Да, говоря языком энциклопедических словарей, Иртеньев действительно занимается тем, что высмеивает перманентную нелепость происходящего. Подметает, как писал Зощенко, железной метлой сатиры, то, что нужно подмести. Но поэт хорошо знает, насколько безнадежно его дело – со времен Аристофана подметали, до сих пор подмести не могут. Вот он и печален так, и так одинок, как вообще одиноки думающие среди орд безголовых.
Стиль постмодерна, стиль скрытых и явных цитат, позволяет поэту использовать в конструкциях стиха любой литературный материал – от Пушкина до Михалкова, от детских считалок начала 20 века до современной попсы.
На долю Иртеньева выпала уникальная возможность: на протяжении нескольких лет, он, пожалуй, единственный из «задорного цеха» поэтов обращался со своими стихами к телезрительской аудитории. В язвительных программах Виктора Шендеровича Игорю Иртеньеву была отведена нескромная роль поэта-правдоруба. И он в самом прямом смысле звучал на еще не задушенном путинской администрацией НТВ «как колокол на башне вечевой во дни торжеств и бед народных»:
Закончен творческий простой,
И вновь, друзья, я с вами вместе,
Российский правдоруб простой
Невольник НТВ и чести.
Увы, недолго музыка играла… И не звучат теперь еженедельно иронические стихи поэта-правдоруба, который на разорванном культурном пространстве объединял мрачной своей иронией и едкой язвительностью тех, кто не хочет принадлежать к единогласному, а точнее, безгласному большинству. Но скрытый Рабинович – Игорь Иртеньев успел покорить сердца и умы телезрителей. Теперь уже не в отдельно взятой квартире, не в узком кругу друзей звучат иртеньевские строки, ставшие цитатами. Такие, например, как:
И, чувствуя вдавленной грудью,
Тепло твоего каблука,
Я крикну: «Да здравствуют люди!
Да будет их поступь легка!»
Заодно теперь можно не рыться в памяти, вспоминая услышанное от Иртеньева по телевизору, не разыскивать его стихи по разрозненным, дошедшим до Одессы экземплярам московского журнала «Магазин» или по выпускам одесского журнала «Фонтан», а взять в руки сборник поэта. В 2005-м
году в Москве, в издательстве «Эксмо», вышла книга «Избранное» Игоря Иртеньева. А на информационном поле Интернета, едва набрав «Иртеньев», тут же получаешь всходы его поэзии – иронической, злободневной и, как ни горько это сознавать, актуальной – как сегодня, так и на десятилетия вперед. Что поделать – талант свойственен Рабиновичам, даже скрытым под другой фамилией.
——————————————————————-
БАЛЛАДА О МОЛИ
Уже не помню, как и когда
Случилась эта напасть,
Но только стряслась со мною беда –
Моль в мозгу завелась.
Собою моль совсем недурна,
На вид она средних лет,
Особых примет она лишена,
Как и вообще – примет.
Сделать я с ней ничего не могу,
Она от зари до зари
Все кружит и кружит в моем мозгу
И ест его изнутри.
И в бедный мой мозг свой железный клин
Загоняет каждый момент,
В гробу видала она нафталин,
Ее не берет репеллент.
Не знаю, как дальше и жить теперь,
Запас моих сил иссяк,
Я даже бился башкой о дверь,
Но лишь повредил косяк.
И я кожей чувствую, как эта моль
Бесцветная день изо дня
Меня без конца умножает на ноль,
Собой заполняя меня.
ВСЕ ОТЛИЧНО!
Отличные парни отличной страны
Недавно вернулись с отличной войны,
В отличье от целого ряда парней,
Которые так и остались на ней.
Отлично их встретил отличный народ,
Который в стране той отлично живет,
Отличных больниц понастроил для них,
Где коек больничных – одна на двоих.
Отличным врачам поручил их лечить,
Что руки не могут от ног отличить.
Отлично остаться живым на войне,
Но выжить в больнице – отлично вдвойне.
Отличных наград для героев отлил,
Отличных оград для приличных могил,
А кто не успел долететь до небес –
Отличные пенсии выдал собес.
Отлично, когда на глазах пелена,
Привычно наличье публичного сна.
Неужто не взвоем от личной вины,
Отличные люди отличной страны?
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
