БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №137 > ТАЙНЫ БИБЛИОТЕКИ ШНЕЕРСОНА
В номере №137

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
0
Интересно, хорошо написано

ТАЙНЫ БИБЛИОТЕКИ ШНЕЕРСОНА
Беседовала Николь ТОЛКАЧЕВА

Тайны старинных библиотек делают бестселлерами книги и выводят к сверхприбылям кинофильмы, попадают на первые страницы газет и становятся популярными и захватывающими детективными историями. Но иногда для того, чтобы услышать хорошую, почти детективную историю, достаточно всего одной встречи посреди жаркого одесского лета за столиком маленького кафе.
О загадках библиотеки дома Шнеерсонов мне повезло говорить с журналистом, редактором журнала «Лехаим», руководителем Департамента общественных связей Федерации еврейских общин России, председателем правления Еврейского музея и центра толерантности Борухом Гориным. Впрочем, если так везет с собеседником, то лучше просто слушать, тем более, что услышать довелось самую известную книжную историю 21 века, которая во многом была предопределена бурной историей века 20-го.

– Еврейская жизнь не часто становится предметом внимания таблоидов и светской прессы. Как случилось, что книжное семейное дело дома Шнеерсонов стало предметом несемейного разбирательства?

– Оставив в стороне мое мнение, что еврейские дела как раз очень часто становятся предметом интереса для нееврейского мира, скажу, что с книгами этими случилась история, с одной стороны, удивительная, а с другой – достаточно банальная для постсоветской России, а если смотреть шире – не только России.
Большая раввинская библиотека – довольно распространенное явление. Любой исследователь стремился иметь хорошую профессиональную библиотеку. Это касалось не только раввинов, но и биологов, зоологов, врачей и всех остальных, потому что беда того времени – тогда еще не было «ребе Гугла». Иногда это были редкие издания, но чаще – просто необходимые. И библиотека Шнеерсонов – не что-то уникальное, они не были коллекционерами, у них был вполне утилитарный интерес. Они не собирали из коллекционных соображений свитки, не собирали древние рукописи и инкунабулы.

– То есть, когда говорят «коллекция Шнеерсона», это неправомерное название?

– Та библиотека, которая сформировалась к 1915 году, ко времени, когда Первая мировая война стала подбираться к местечку Любавичи (тогда Могилевской губернии, а сейчас Смоленской области), была просто библиотекой.
Когда стало понятно, что Любавичи вот-вот станут передовой, оттуда началась массовая эвакуация, и семья Шнеерсонов эвакуировалась в Ростов-на-Дону. А так как они не были коллекционерами, то и брать им с собой было нечего, кроме книг. Но книги с собой таскать куда сложнее, чем иные комоды.
Тогда в Москве существовал вполне профильный бизнес – складское хранение библиотек. Вот на такие склады – склады Персица – попала практически вся библиотека Шнеерсона. Потому что несколько ящиков они все-таки взяли с собой в Ростов. Я затрудняюсь, даже сейчас, когда мы уже полтора года изучаем эту библиотеку, объяснить, по какому принципу они делили книги. Раньше думал, что они брали с собой самые дорогие, но нет, в этой библиотеке обнаружены издания, с которыми, несомненно, они не расставались бы. Или, может, они брали то, с чем работали в данный момент, но остались книги, которые уникальны именно для ежедневного использования. А в 1920 г. хозяин библиотеки Шолом-Бер Шнеерсон, пятый любавичский ребе, скончался в Ростове, и его преемником стал его сын, который, судя по всему, и был основным собирателем этой библиотеки.

– Создается впечатление, что родословная библиотеки практически полностью совпадает с родословной Хабада. Это так? =

– Не совсем. Все любавичские ребе собирали библиотеки, но они часто сгорали во время пожаров. Так, практически полностью сгорела библиотека третьего любавичского ребе. Библиотека, о которой мы говорим, была собрана практически исключительно пятым любавичским ребе, а еще точнее – его сыном, шестым любавичским ребе, еще в бытность его отца. В этой библиотеке есть его детские учебники. Там есть книга Мишны – это все равно, что для нашей школы учебник правописания. И на шмуцтитуле этой Мишны гордо выведено почерком 11-12-летнего ребенка: =«Иосиф-Ицхак Шнеерсон, сын любавичского ребе Шолом-Бера»

ИзменитьУбрать
Мандат Айзенштадту С.И. на вывоз в хранилище Румянцевского музея библиотеки раввина Шнеерсона
(0)

. Для нас – это важнейшая семейная реликвия, но понятно, что такие книги остались в Москве и никуда не возились.
Но там были и совсем другие издания. Еще при жизни отца, после того как уже свершилась революция, а гражданская война стала отходить от центра России, Иосиф-Ицхак стал интересоваться судьбой этих книг.
Склады Персица как буржуазное имущество были экспроприированы, но куда пошли «стулья мастера Гамбса»? Выяснилось, что ящики с книгами Шнеерсонов, как и все содержимое книжных складов Персица, были переданы в Румянцевский музей книги – то, что впоследствии стало называться библиотекой им. Ленина. Надо сказать, что одним из первых декретов Советской власти был декрет о национализации всех крупных библиотек. То есть, по умолчанию любая библиотека больше пяти тысяч томов принадлежала государству, народу, пролетариату, до специального разрешения Наркомпроса – в случае, если она нужна хозяину для его особых нужд. То есть, профессору Преображенскому библиотеку отдали бы. И зная об этой букве закона, раввин Шнеерсон начал переписку и с Наркомпросом, и с музеем, объясняя, что ему эти книги нужны для профессиональной деятельности.
Внутри библиотеки Ленина велись по этому поводу споры. Были те, кто говорил, что книги можно отдать, и ничего уникального в этой библиотеке нет, а были те, кто считал, что это уникальная библиотека и отдавать не следует. Главным противником отдачи библиотеки был хранитель еврейского отдела Самуил Айзен­штадт, который в 20-е годы благополучно уехал в Палестину.
Он был очень антиклерикально настроен. Но понимал, что еврейская коллекция библи­отеки Ленина несущественна, в первую очередь, по сравнению с императорской библиотекой (публичной библиотекой им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде). Это была главная библиотека страны, существовавшая на деньги императора, и в ней, в частности, долгие годы работал знаменитый собиратель еврейских древностей Авраам Фиркович. Сегодня это одна из главных коллекций еврейских библиографических ценностей в мире.

– То есть у Айзеншадта была профессиональная ревность?

– Нет, он понимал, что при наличии такой библиотеки библиотека Ленина – это не просто периферия, это районная библиотека, а он хотел, чтобы был существенный отдел. Он решил, что три крупные библиотеки – фонд Шнеерсона, фонд барона Гинцбурга и фонд Хоральной синагоги (книги, реквизированные в московских иешивах) – составят серьезное собрание книг, имеющее определенную академическую ценность. Поэтому отдавать ничего не надо, наоборот, надо реквизировать еще и свозить все в музей. Он написал докладную записку, в которой давал рекомендации и указывал адреса – например, Воложинской иешивы. Никого это не интересовало, и этого не сделали, не знаю, к счастью ли для самих библиотек, потому что библиотека Шнеер­сона сохранилась гораздо лучше частных библиотек.
Итак, раввину Шнеерсону писали отписки­, что мы рассматриваем ваше дело, а потом у него начались неприятности с ГПУ. В 1927 году его выслали из страны. В уголовных делах огромного количества людей только связь с ним была статьей в обвинительном заключении. Таким образом следы библиотеки пропали. Специалисты считали, что она должна была быть переведена куда-то из румян­цевской библиотеки, потому что никого, кроме Айзенштадта, еврейская составляющая не интересовала. Но куда? Потом оказалось, что за сто лет эти ящики не то что не были каталогизированы, они даже не были раскрыты.
В 20-е годы создавалось несколько институций еврейской учености. Напомним, что это были годы, когда еврейские музеи, еврейские институты, еврейские кафедры были и в Одессе, и в Киеве, и в Минске. В Ленинграде – школа гебраистики. Предполагали, что книги свезли в одно из этих мест, которые после войны были разогнаны.

ИзменитьУбрать
(0)

Но вот советская власть стала дышать на ладан, и железный занавес стал немного приподниматься. И кто тогда имел с советскими лидерами лучшие отношения? Конечно, Арманд Хаммер – американский промышленник, коллекционер, и еврей, который всегда при себе имел записку от Ленина: «Господина Арманда Хаммера пускать ко мне в любое время». Есть анекдот, что в годы оттепели он приехал в Союз, пришел ночью на Красную площадь с этой запиской и потребовал от вестового, чтобы его пропустили в мавзолей. Потому что «в любое время – значит в любое время».
Вот с ним и связались влиятельные друзья любавичского движения с просьбой помочь в поисках. Хаммер был очень нужен советской элите, от него многого ждали, и поэтому любавичских экспертов пустили в библиотеку им. Ленина. По четырем-пяти книгам им стало понятно, что практически вся библиотека Шнеерсона до сих пор там и надо продолжать искать. Кроме того, несколько книг уже всплывало на книжных аукционах, и следы вели в Ленинку. Отношения между СССР и Америкой становились все теплее, и на каком-то этапе делегация любавичских экспертов получила заверения, что они смогут эти книги получить.
Хесед Альберштам, помощник любавичской ребецн, рассказывал, что однажды к ней пришел секретарь, раввин Иеуда Крынски, и говорит: «Ребецн, мазл тов! Мы получили телеграмму, что Советы отдадут книги». Она рассмеялась и сказала Ребе: «Посмотри на этого американского “бойчика”, он верит тому, что они говорят».
Время было лихое, и действительно могли и отдать. Но оттого, что время было лихое, могли и ослушаться монаршей воли. Администрация библиотеки отдать фонд Шнеерсона согласилась, но на основании официальной бумаги из министерства культуры. А министерству культуры тоже необходимы были основания. Тогда Александр Яковлев, «архитектор перестройки», предложил судиться, для того чтобы получить те самые основания. Любавичское движение обратилось в суд и выиграло его, ведь весь спор был в том, была ли библиотека экспроприирована или раввин Шнеерсон мог ее тогда получить. Тут была юридическая лазейка, и ввиду политической воли и неважности этой библиотеки суд был выигран.
Но оказалось, что в библиотеке Ленина боятся не только ответственности, но и прецедента. Потому что отдай эту библиотеку, и что тогда останется? Фонды музеев и библи­отек в основном состоят из полученных именно таким образом ценностей. И началась долгая судебная история, которая завершилась не в пользу любавичского движения. Им еще долго что-то обещали, вплоть до 1999 года, когда после прихода Путина уже и обещать перестали.
Оказалось, что история с библиотекой Шнеерсона уже давно всем надоела. Надоело, когда 15 лет на каждой встрече на высшем уровне вспоминают о требованиях этих раввинов. И тогда подали в американский суд на государство Россию, поскольку государственная библиотека принадлежит России, и сделали это по месту жительства посла Российской Федерации – в городе Вашингтоне.
И тут история получила новый виток, ввиду невероятного идиотизма российских чиновников, когда какой-то из заместителей посла пришел в суд. Дело в том, что перемещенные культурные ценности не находятся в юрисдикции международного правосудия. По вполне понятным причинам. Тогда надо половину Британского музея отдать Египту, а половину содержимого американских музеев вернуть в Европу, и так далее... Не пришел бы представитель российского посольства в суд, дело было бы пустое, но Российское государство вошло в процесс и уже вынуждено было там оставаться, нанимать адвокатов и выигрывать дело. Но тут они опомнились и вышли из судебного процесса, а в американской юридической системе это – неуважение к суду.
И в этой ситуации любавичское движение процесс выигрывает и требует от суда обеспечить исполнение его решения. Судом вводятся штрафные санкции против Российского государства, когда любая государственная собственность может быть арестована во исполнение судебного решения. И начинается полное замораживание культурного обмена между Россией и США.
А потом происходит то, чего не было даже во времена холодной войны. Российские коллекции перестают ездить на Запад, западные коллекции не приезжают в Россию. Об этом пишут во всех новостях, и это никому не нравится. Выход был один: кто-то должен подать на апелляцию, этим кем-то мог быть государственный департамент США или министерство юстиции, и видимо, к этому шло. Но дальше возникают резкие охлаждения в отношениях США и России, которые обострились в связи с событиями в Украине. И тогда лично В.В. Путин решает, что ситуацию надо разрядить. Как раз к этому времени с большой помпой и большим общественным резонансом открывается Еврейский музей, и это очень хорошо воспринимается на Западе, и Путин делает ход конем, предложив передать эту коллекцию в музей.
Но передать в Еврейский музей – это не значит – Еврейскому музею. Это значит – открыть на территории музея подразделение государственной библиотеки, в котором будут храниться эти книги. В Государственной библиотеке не хватает экспертов-гебраистов. Музей взял на себя изучение и каталогизацию собрания Шнеерсона, и впервые с 1915 г. закрытые сундуки превратились собственно в библиотеку, в изучаемое и каталогизируемое собрание. Большинство книг уже есть в онлайн-доступе, любой человек может оформить у нас читательский билет в Государственную библиотеку и запросить любую книгу из этого собрания. Через 10 минут она будет спущена в читальный зал.

– А насколько она востребована?

ИзменитьУбрать
(0)

– Главный вопрос – что там оказалось. Разброс мнений был – от того, что там нет ничего особенного, до того, что там хранятся рукописи, которые от всех скрывают. Исследовано 80% книг, и можно сказать, что нас ждало несколько сенсационных открытий – в библиотеке оказалось несколько уникальных книг. Хватило бы и одной.
Уникальность книги заключается всегда в том, что ее больше нигде нет. Ценность еврейской книги не определяется ее возрастом. Для сравнения: любая русская книга 18 в. стоит тысячи долларов. А еврейская книга 18 в. чаще всего – около $100. Еврейские древности не связаны с древностью буквально.
Самая уникальная книга в нашей коллекции – это 1803 год, что для библиографической ценности не возраст. Дело в том, что одним из кардинальных изменений в хасидской общине по сравнению с предшественниками было изменение порядка молитв. К 1803 г. крупнейший кодификатор, законоучитель, исследователь хасидской мысли того времени раби Шнеур-Залман из Ляд, который написал первое крупнейшее философское исследование хасидизма «Танию» и занимался всеми областями еврейского знания, решил навести порядок во всех сводах хасидских молитв. Считается, что он собрал 500 разных рукописей и изданий и вычитал их для того, чтобы определить, что потерялось в процессе переизданий, что было издано с ошибками. И создал свой знаменитый «Нусах Аризаля», который сейчас называют «Нусах Хабад». В 1803 г. он издал этот сидур в Шклове.
С того времени он огромное количество раз издавался, это была невероятно популярная книга, и в 19 в. было издано не менее
90-100 тысяч экз. Хуже всего сохраняются сидуры, махзоры и Пятикнижия, потому что ими пользуются постоянно. И уже в 20-е годы 19 в. первое шкловское издание сидура считалось полностью утерянным. И вот одним прекрасным утром наши эксперты нашли книгу без первых страниц, на которой рукой шестого любавичского ребе было написано: «кажется сидур шклов 1803 год». Таким образом было найдено уникальное издание, по своей ценности равное всем остальным книгам в библи­отеке Шнеерсона вместе взятым.
Что дальше происходит с таким экземпляром? Он был моментально оцифрован и по­явился онлайн, крупнейшие специалисты по еврейской культуре взялись его тут же изучать онлайн, появилось несколько научных статей, и вот его уже издали в Нью-Йорке репринтным изданием.
Книга попала в академический оборот. Для исследователя не очень важно, где именно книга находится, важно, чтобы она была общедоступной. За 2,5 года все эти книги попали в оборот. Библиотека зажила своей жизнью.

– Правильно ли я понимаю, что дополнительная ценность библиотеки Шнеерсона в том, что Ребе держал эти книги в руках?

– Есть группа людей, которая еще в конце 1980-х получила от Любавичского Ребе указание найти эту библиотеку и добиться ее возвращения. Прецедент тогда уже был: из Польши любавичская библиотека получила в конце 70-х годов книги, которые остались в Варшаве. У этих людей четкое указание – найти и получить. Есть значительная часть людей, которые их понимают и поддерживают. Другая часть людей говорит, что получение библиотеки было одной из задач, которые перед своими хасидами ставил Любавичский Ребе. Но можешь ли ты заниматься выполнением этой задачи не просто за счет выполнения других задач, а ставя под угрозу их выполнение? Понятно, что когда любавичское движение подает в суд на государство Россию, то можно ожидать что сама Россия в ответ может начать делать проблемы как минимум любавичскому движению, а как максимум – евреям. И то, что это не происходит, через 200-300 лет даже самые большие ненавистники Путина будут воспринимать как казус. Те люди, которые шли на этот шаг, подвергли опасности все еврейство России, и это не соответствует методам, которые проповедовал Любавичский Ребе. Он сказал, что эти книги должно отдавать с улыбками. Какие могут быть улыбки при шантаже и санкциях? Вторая группа говорит, что представители первой группы ведут себя безответственно. Американскую еврейскую исследовательскую общественность нынешняя ситуация полностью устраивает. Книги исследуются, они в открытом доступе, и, с их точки зрения, пора закрывать тему. Российское государство ничего не потеряло, библиотеке намного лучше, проблема переведена в другое русло.

Как библиотека хранится в музее?

– Мы оборудовали специальное хранилище с необходимым температурным режимом и уровнем влажности. Это японское оборудование, в общем-то, это сейф площадью около 30 кв. м. Те книги, которые находились в совсем ветхом состоянии, одеты в специальные футляры. Человек, который хочет подер­жать книгу в руках, приходит в читальный зал. Мы делаем постоянные выставки. Перед Песахом экспонируются все Агады, среди которых есть великолепные сефардские, на ладино, с прекрасными гравюрами. Проходила выставка Талмудов, готовится выставка книг по астрономии. Можно прийти в выставочный зал и посмотреть на эти книги. Есть еще один вариант, впрочем, востребованный не очень часто, – можно воспользоваться одним из стоящих у нас компьютеров, найти то, что необходимо, и работать.

Какой академический интерес представляет библиотека?

– Надо помнить, что мы получили книги, но не получили манускрипты, это совсем другой отдел Государственной, бывшей им. Ленина, библиотеки – отдел древних рукописей, и там другая история. Манускрипты были в советское время открыты и исследованы, они всем известны. То есть в отличие от книг, они, с одной стороны, известны, а с другой – растворились в недрах библиотеки. Их намного труднее выделить, определить их принадлежность, потому что на книгах есть подписи, а на манускриптах – нет. Но будем надеяться, что и они будут переданы. Ведь мы в сложной ситуации – мы не делаем никаких шагов по их получению. Если книга приезжает – мы начинаем ее исследовать. Я подозреваю, что библиотека волю нынешней вертикали власти (ведь сейчас не горбачевские времена) исполняет, но исполняет ее по-своему. Манускрипты они пока не отдают. Бывшая библиотека Ленина – огромное собрание, но очень отсталое технически, даже крупные исследователи могут не знать, что там по манускриптам. Там наверняка есть никогда не изданные.

То есть, у тех, кто продолжает борьбу за библиотеку, есть за что еще побороться?

– Если бы все было зафиксировано на уровне 2010 года, процесс бы шел постоянно. Звонили бы постоянно журналисты, которые бы спрашивали: «Вы получили все?» «Нью-Йорк Таймс» писала бы, что манускрипты пока не переданы… Мне звонили из посольства США каждую неделю: «Что вам передают? Сколько передают?» Но как только началась вся эта история с Украиной, библиотека уже никого не интересует. Если мы не будем предпринимать никаких действий, то манускрипты останутся в государственной библиотеке. Но у нас сложились очень хорошие отношения, и они, в общем, с нами не прочь работать. Мы обеспечили такой уровень хранения и каталогизации еврейских книг, какого нет нигде. Ведь всего за десять минут перемещения по Москве меняется качественный уровень работы с книгами. И можно ожидать, что они сами захотят дальше с нами работать.
А нас ждет еще большой объем работы, к которому мы даже не приступили. Мы еще не брались за изучение маргиналий – это надписи и пометки на полях книг. Скорее всего, это не пометки Ребе, ведь они покупали чьи-то книги. И определить на глазок их ценность, по почерку, по лексикону понять авторство очень трудно. Это может не представлять никакого интереса, а может быть совершенно уникальным открытием.


Ян Шапиро
26.10.2015 14:30

Очень интересная статья. Я на прошлом "Лимуде" не попал на эту лекцию Горина и жалел очень: тема интересная, а в газетах была сплошная жареная клубника. Спасибо"

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №137 > ТАЙНЫ БИБЛИОТЕКИ ШНЕЕРСОНА
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 02:04:35
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Всемирный клуб одесситов Jerusalem Anthologia Jewniverse - Yiddish Shtetl