БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №143 > ВЫБОР В ПОЛЬЗУ ДОБРА
В номере №143

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
0
Интересно, хорошо написано

ВЫБОР В ПОЛЬЗУ ДОБРА
Александр КАЗАРНОВСКИЙ

Каждое утро, пока остальные евреи читают «слихот», покаянные молитвы, немировский ребе куда-то исчезает.

Каждое утро, пока остальные евреи читают «слихот», покаянные молитвы, немировский ребе куда-то исчезает. Осиротевшие на несколько часов хасиды обсуждают, где бы он мог быть, пока они каются в грехах своих тяжких, и всякий раз приходят к выводу, что не иначе как ребе поднимается на Небеса, чтобы замолвить словечко за свою паству.

А тут вдруг появляется литвак, миснагед из Вильно, и начинает с ними спорить. И ни литвак, ни прихожане немировской синагоги, ни даже сам ребе не подозревают, что на самом деле все они лишь герои рассказа Ицхока Лейбуша Переца «Если не выше». Впрочем, это им ничуть не мешает. Литвак тычет немировских лохов носом в Талмуд и на пальцах доказывает, что ни на какие Небеса их цадик не залазит, поскольку этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

Здесь – тпр-р-ру! Соскочим с брички нашего повествования, чтобы разобраться в ситуации.

Речь идет о двух движениях в еврействе, не самым дружелюбным образом друг к другу относившихся. Ведь это только с точки зрения окружающих братских народов – и те и другие жиды вонючие, да с точки зрения прогрессивных еврейских интеллигентов все они тупые фанатики, а если приглядеться, разница огромная.

Последователи Виленского Гаона, они же литваки или миснагеды, не то чтобы совсем чурались мистики, нет, но основным способом добиться контакта с Б-гом у них считалось необходимое скрупулезное соблюдениеи религиозных законов, изучение Торы и особенно Талмуда. То есть во главу угла был поставлен рационализм, контакт через интеллект и прежде всего учеба. Учиться, учиться и учиться.

Если бы вместо того, чтобы готовить революцию, Владимир Ильич вдруг взял бы да прошел гиюр, из него вышел бы неплохой литвак на радость нам и всему психически здоровому человечеству.

Ну, а хасиды, разумеется, мистики. С их точки зрения, путь к Б-гу лежит прежде всего через переживания, эмоции, молитву, песню.

Литваки же считают, что танцы да песнопения, учеба под пущенную по кругу «толстобрюшечку» (о мои любимые хасидские фарбренгены!), примитивная мистика и ставший самоцелью религиозный экстаз не имеют ничего общего с истинной верой и сильно смахивают на саббатианское камлание и на франкистские оргии, а культ невежества – вполне в духе того еврейского оригинала, что некогда вещал: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное!»

«Сами вы цейлем копф, литваки крестоголовые!»= – огрызаются хасиды, имея в виду, что у их оппонентов уже мозги нееврейские. =«У него так много Талмуда, что он забыл о Б-ге», – говорит Бешт, основатель хасидизма, о талмид-хахаме, который с точки зрения литваков являет собой идеал еврея.

Вот в такой боевой обстановке и вершится спор между литваком и немировскими хасидами. Понятно, что нашему литваку крайне важно разоблачить и посрамить шефа конкурирующей фирмы. Вдохновленный этой миссией, он ночью проникает в дом ребе и забирается к нему под кровать.

Перед рассветом ребе поднимается, надевает крестьянскую одежду, берет топор и уходит в лес. Литвак – за ним. Ребе валит дерево, разрубает его на поленья и относит их в полуразвалившуюся избу, где в бедной комнатенке лежит больная вдова. Когда она говорит, что ей нечем заплатить за дрова, ребе, выдавая себя за деревенского мужика, объясняет: «Смотри, ты бедная, больная женщина, и я тебе верю в долг. Я уверен, что ты заплатишь. Ты имеешь такого великого и всесильного Б-га и... не доверяешь Ему?! И не надеешься на Него даже на какие-нибудь шесть грошей за вязанку дров!..» После чего он, читая слихот, затапливает печь.

Далее следует авторское заключение: «Литвак, все это видевший, с тех пор остался уже навсегда немировским хасидом.
Впоследствии, когда, бывало, какой-нибудь хасид начнет рассказывать, что во время слихот немировский рабби поднимается каждое утро на небо, литвак уже не смеется, но тихо добавляет:
– Если не выше еще!..»

Погодите, погодите, уважаемый реб литвак! Пока читатель утирает слезы умиления, я хотел бы вас спросить: «Не слишком ли быстро, в угоду автору, вы расстались с обычаем отцов?! Не получилась ли у нас притча о моральной победе веры истинной над верой ложной? А была ли эта победа?»

Прежде всего, отпустим автора восвояси. Наши герои уже зажили своей жизнью.

Уважаемый реб литвак! Я очень рад, что вы встретились здесь, в Немирове, с истинным праведником, со святым человеком. Я рад, что вы встретились с ним в дни, предшествующие Рош ѓа-Шана и Судному дню, когда совесть устраивает смотр наших поступков и проступков. Но здесь, на бревенчатой улице старого Немирова, остановитесь на мгновение, закройте глаза и представьте, что вы в родной Вильне, в Литовском Иерусалиме, скажем, неподалеку от ешивы Рамайлес. И вот к вам подходит невысокого роста человек – в предутренней полутьме вы даже не можете разобрать черты его лица – кладет руку на ваше плечо и тихо произносит: «Стремясь идеально выполнить свои обязанности перед Б-гом, человек порой пренебрежительно относится к своим обязанностям перед другими людьми. Старательно выполняя одну заповедь, человек может одновременно с этим совершить десятки грехов. Например, собираясь задолго до рассвета на чтение слихот перед Рош ѓа-Шана, он может, неаккуратно хлопнув дверью, разбудить других членов семьи и даже соседей – а, если кт
о-то из разбуженных им был болен, то это дополнительный грех»
.

ИзменитьУбрать
Марк Шагал. Над Витебском
(0)

О, да это же великий Исраэль Салантер, создатель мусара – движения за нравственное совершенствование, охватившего не только Литву, но и вообще все места, где проживали ученики Виленского Гаона. Исраэль Салантер создал философию на основе собственных душевных качеств. Возьмем, к примеру, лишь один факт – женившись в 13 (!) лет, известный уже в Литве и не только, илуй (вундеркинд), он каждый день, уходя на учебу, получал от тестя пирог и бутыль молока. Пирог он отдавал соученикам победнее, а сам питался сухой горбушкой.

Среди принципов салантеровской этики к числу важнейших относились уважение к каждому человеку, в том числе и к тому, с чьим мнением ты категорически не согласен, а также умение признавать собственные недостатки и не обращать внимания на недостатки ближних. Одна из его крылатых фраз звучит так: «Если бы за добрые дела отправляли в ад, а за грехи – в рай, еврей все равно обязан был бы сделать выбор в пользу добра».

Да, не случайно в этот предутренний час мы встретили его именно здесь, возле ешивы Рамайлес, которой так гордились виленские евреи и котоую увековечил в своих акварелях художник Яков Шер, впоследствии погибший в Холокосте. Здесь, в этой ешиве, рав Исраэль Салантер закладывал фундамент движения «мусар», убеждал своих учеников поставить в центр служения заповеди, касающиеся отношений между человеком и его ближним.

Было это в 40-х гг. 19 века, но какое это имеет значение, правда, реб литвак? Ведь еврейская Литва – она вне времени.

Давайте же из «литовского Иерусалима» перенесемся в Эрец Исраэль и отправимся в Бней-Брак, где встретим в канун Рош ѓа-Шана одного из величайших мудрецов 20 столетия, рава Авраама-Йешаяѓу Карелица, известного под именем Хазон Иш. О, мы успели как раз вовремя. Сейчас будет небольшая пауза после утренней молитвы, шахарита, затем евреи семь раз произнесут «Ламнацеах ливней Корах, мизмор»= – главу из Книги Псалмов, а потом мы услышим пронзительные и (разумеется!) божественные звуки шофара. А там уж и кидуш с перекусом. Вы ведь проголодались с дороги?

Но что это? Хазон Иш сквозь круглые очки в тонкой оправе бросает на кого-то из прихожан испытующий взгляд, задумчиво поглаживает белую квадратную бороду и объявляет, что никакого перерыва не будет. Более того, не будет и семикратного повторения мизмора. Пение шофара бисерным узором вьется по полотну еврейских душ, затем стихает, и вот уже народ толпится у столов с кусками кугеля и прочей закуской, а в наступившей тишине звушит голос рава Хазона Иша, благословляющий Царя Вселенной, сотворившего плод лозы виноградной.

Почему же рав Хазон Иш, к удивлению всей своей паствы, так сократил службу? Что случилось? А все очень просто. Когда закончился шахарит, он услышал, как некий юноша в толпе говорит отцу: =«Папа, ты бы поел чего-нибудь! У тебя ведь сердце больное!»

«Нет, – ответил отец. – Пока не послушаю шофар, в рот ничего не возьму». Ну, рав Хазон Иш и…

Но, реб литвак, пора нам возвращаться обратно в географическую Литву, в стольный град Вильну. Пока мы гоняли в Палестину и обратно, на нашем календаре прошло полторы недели, и мы уже подбираемся к Йом Кипуру, а на нашем воображаемом календаре прошли годы. За это время рав Исраэль Салантер успел покинуть ешиву Рамайлес и, собрав самых спосбных своих учеников, создать Мусар-штибл – Дом этики. Кто только сюда ни приходит – и ремесленники, и торговцы, и студенты, – все, кто стремится сделать «выбор в пользу добра».

Но что это, реб литвак? Дом этики пуст. А где же все? А все ушли… в больницу! Куда-куда? В больницу на полторы тысячи коек, арендованную на средства, собранные равом Исраэлем. В городе эпидемия холеры. Отправимся и мы вслед за ними. Вон, смотрите, эти юные зубрилы, эти талмид-хахамы носятся по коридорам и палатам, ухаживая за больными. Всего их 70 человек, и работают они посменно. Родители их страшно волнуются, а вдруг их чадушки – не дай Б-г! – сами заразятся! Но рав Исраэль поклялся, что все останутся живыми и здоровыми – ведь они выполняют заповедь Всевышнего! А кроме того, он лично контролирует, чтобы каждый из них постоянно мыл руки, ходил в микву и выполнял прочие нормы гигиены. И вы не хуже меня знаете, реб литвак, что, хотя от холеры в Вильне умерли сотни людей, никто из учеников рава Салантера не пострадал.

А вот и он сам – принес больным медикаменты и еду. Скоро наступит Шабат, но он уходить не собирается – Шабат особенно тяжелый день. Ведь среди больных немало благочестивых, готовых помереть, но не нарушить Шабат. Вот таким-то и приходится объяснять, что опасность для жизни отодвигает все субботние запреты. А чтобы окончательно убедить самых ревностных, рав Исраэль Салантер сам в Шабат на глазах у всех рубит дрова и велит ученикам разводить огонь в печах, чтобы прогреть больничные помещения.

А на носу уже Йом Кипур. И великий раввин собирает учеников, заявляет, что они измучены работой в больнице, что их здоровью угрожает опасность, и запрещает им поститься!

Давайте выйдем на улицу. Смотрите, что это за листовка на столбе? Тоже подписано равом Исраэлем. Мол, врачи его предупредили, что, если евреи будут поститься в Йом Кипур, то ослабнут и станут менее защищенными от смертельной болезни, и он призывает евреев есть в день поста и поменьше молиться, чтобы было больше времени и сил помогать больным.

И вот Йом Кипур. Только что закончилась утренняя молитва. Мы стоим в главной синагоге Вильны. Что это?! Рав Исраэль Салантер делает кидуш! Он ест печенье! И все вокруг нас, потрясенные, говорят: «Пойдем тоже сделаем кидуш… Как рав Исраэль, так и мы…» Кстати, не хотите ли, реб литвак, ко мне зайти. У меня с сеудат мафсекет осталась такая вкусная курочка и немножко креплаха! Пойдемте?

Перелистнем на нашем календаре несколько лет. Мы с вами все в той же Виленской синагоге, а на дворе другой, не «холерный», 1848 год. И снова Судный день, но уже самый его конец – Неила. Последняя молитва перед тем, как Врата Небесные закроются. Последний шанс исправить. Уже солнце коснулось верхушек деревьев. Пора начинать.

Но куда вдруг делся рав Исраэль? Невероятно! Великий раввин опаздывает на Неилу! А что это за шум там, наверху, в эзрат нашим – женском отделении? Ну, что ты кричишь? Ребенка одного оставила в колыбели, думала, быстро вернешься? Волнуешься, все ли с ним в порядке? Ладно, беги домой к ребенку, а мы тут за тебя помолимся.

Что, реб литвак, вы предлагаете отправиться вслед за этой женщиной? Вы чувствуете, нас ждет нечто необычное? Пойдемте, пойдемте… Смотрите, женщина подходит к старой хижине. Напрасно она паниковала, детского плача не слышно, и вообще, похоже, в доме кто-то есть – слышите, мужской голос убаюкивает ребенка.

Давайте-ка войдем. Ба, рав Исраэль, вот вы где! А вас все ждут в синагоге, без вас Неилу не начинают. Ах, вот оно что! Вы проходили мимо и услышали плач ребенка. Ну конечно, вы правы: как можно молиться, если рядом ребенок плачет?

Ну что, реб литвак? Вам не кажется, что хасидский праведник, не явившийся на слихот потому, что растапливал печь у вдовы, и =«литовский»= праведник, опоздавший к Неиле потому, что качал плачущего ребенка, попросту двойники? Молчите, дорогой?

Так-то.

Посему и тех и других я крепко люблю. Перефразируя известные строки, скажем: евреи разные нужны, евреи разные важны.


Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №143 > ВЫБОР В ПОЛЬЗУ ДОБРА
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-19 02:09:25
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Всемирный клуб одесситов Jewniverse - Yiddish Shtetl Jerusalem Anthologia